Судьба 22-летнего выпускника Саратовского театрального училища Владимира Конкина сразу же круто изменилась. Он стал не только заслуженным артистом и лауреатом премии Ленинского комсомола, но и почётным гражданином столиц нескольких бывших социалистических государств, артистом, на встречи с которым не так просто было попасть. Всего через пять лет после Корчагина был Шарапов из «Места встречи изменить нельзя», фильм неустанно крутят по всем телеканалам. За плечами артиста – почти 50 фильмов, множество театральных работ.
Но начиналось всё с Корчагина, которого благодаря телевидению могут узнать современные подростки. Мимо Музея писателя Островского, чудом сохранившегося на Тверской, они, скорее всего, пройдут мимо. Но, может, история строительства узкоколейки не оставит их равнодушными? Ведь без героев нельзя во все времена. Тем более улица Павла Корчагина существует. Хотя существует и телерейтинг, будь он неладен.
Далеко не все знают, что Владимир Конкин не только всю жизнь ведёт дневник, но и автор рассказов, эссе, публицистики, повестей. «ЛГ» приятно это ещё и потому, что именно мы издали теперь уже три его книги. Первая из них – «У жизни есть начало» вышла в прошлом году, а в 2013-м – двухтомник. Мы публикуем фрагмент воспоминаний В.А. Конкина «С кем начал путь я свой далёкий[?]» о том, как рождался фильм «Как закалялась сталь».
Леонид КОЛПАКОВ
Теперь мало кто знает, да и я об этом молчал, но прошло 40 лет да и грифа секретности не было, надеюсь, меня не сочтут неделикатным. Картину начали снимать в конце мая 1972 года, и Корчагина начал играть Николай Бурляев. Роль Тони Тумановой была у Натальи Бондарчук. Рита Устинович досталась актрисе Московского театра драмы на Таганке Наталье Сайко. Дмитрия Цветаева, как вы теперь знаете, исполнять должен был я – Владимир Конкин.
В начале июня 1972 года меня впервые вызвали на съёмки в Киев.
Группа должна была снять важнейший эпизод первой серии и символ всего фильма – «конную атаку». Организовали её под Киевом, на поле у села Вишенки со знаменитым мосфильмовским конным полком. Здесь я впервые увидел режиссёрскую манеру Н.П. Мащенко, операторское искусство А.А. Итыгилова, встретился с актёрами: Н. Бурляевым – роль П. Корчагина, исполнителем роли Жухрая – К.П. Степанковым…
Всё было внове для меня. Сотни лошадей, всадников, съёмочная техника, моё спешное производственное обучение азам скакового искусства. Приобретённые навыки умения работать с лошадью мне пригодились в дальнейших киноработах, в таких фильмах, как «Марина», «Путь к Софии», «Кавказская повесть», «Багратион».
Крупные планы актёров снимали не когда мы скакали верхом, слишком большая тряска, а на операторском легковом автомобиле «ЗИС» с мягкими рессорами. Машина, на которой устроена площадка с кинокамерой на штативе, оператором, режиссёром и актёром в окружении всадников, мчалась по грунтовой дороге.
Мой первый съёмочный день в роли Цветаева настал.
Я не мог представить себе, как непросто слиться в крике: «Даё-ё-ёшь!» с сотнями всадников, да ещё у такого режиссёра-максималиста, как Мащенко!
Я кричал «даёшь!», выпростав шашку правой рукой из ножен, левой держась за привязанную к автомобилю уздечку и присогнув ноги в коленях, пружинил на них, раскачивая себя, изображая скачку.
Я орал, но Мащенко был недоволен. Домчавшись до края поля, мы разворачивались и неслись к исходной точке. Камера меняла ракурс.
Я вопил. Пыль забивала глаза, а Мащенко стрелял словами:
– Глаза!.. Дай глаза!!! Не щурь глаза!!!
А как их не щурить, в пыли-то?
Но это было только начало, впереди ещё ого-го сколько мучений. Сквозь усталость, под жарким солнцем, я уже видел врагов… Вот они – гады!
Я осип, охрип и так силился быть услышанным, что, вероятно, на лице была отчаянная страсть, жажда суметь сделать роль. Вот только тогда Мащенко произнёс волшебные слова:
– Стоп! Снято!
Я не мог идти и присел на краешек автоплощадки. У меня не было сил, ноги ныли от напряжения. Пыль от пота грязными ручьями расползлась по гимнастёрке. Безголосый, я услышал распоряжения Мащенко:
– Так! Перерыв десять минут – и готовьте нашего Жухраюгу–Степанкова. Конкин пока свободен.
Николай Павлович спрыгнул на землю, а ко мне склонился Итыгилов, тихо спросив: