Позвольте, да это же нагибинская история! Легко сравнить:
«Я уже начал привязываться к школе, ища в ней противовес двору, когда в наш класс пришёл Агафонов[?] По окончании занятий подходил ко мне и давал под ребро или в солнечное сплетение, и сразу становилось ясно, кто чего стоит. Я всё же оказывал посильное сопротивление вплоть до того рокового дня, когда, сощурив бледно-голубые пустые глаза, Агапеша сказал:
– Ехал бы в свой Бердич.
– Куда? – не понял я.
– В Бердич, жидовскую столицу, – пояснил Агапеша».
Мне кажется, или истории эти довольно широко распространены? Нет, я ни в коем случае не подозреваю нашего героя в плагиате, мне просто интересно: неужели у каждого москвича нерусских корней, ставшего потом интеллигентом, обязательно был в детстве юный русский мучитель, мальчик-фашист феноменальной силы, непобедимый, как Ваффен-СС? Да что там юные злодеи! Школьные учителя и то называли автора вместо «Рубинштейн» то Рабиновичем, то Гуревичем, причём весь класс, представьте, весь, хохотал и улюлюкал! И охватывает тебя сочувствие. Это ведь не жизнь была, а какое-то жуткое и обидное прозябание! Именно оно выковывает из людей убеждённых либералов. И, верно, чтобы слукавить, автор нам уточняет, что, мол, освенцимов в его жизни не было. Да как же не было? А это всё что?
Ну, хочешь не хочешь, но понимаешь: тут описываются, если коротко, «страдания еврея в русском окружении». Паханая-перепаханая, надо сказать, тема, взрыхлённая и унавоженная Гроссманом, Нагибиным, многими другими. Но как же это скучно и убийственно предсказуемо! Вот сейчас мальчик-отличник и умница придёт домой и спросит у бабушки: «А кто такие евреи?» Потом он же придёт домой, принесёт обломки скрипки, разломанной хулиганами, и спросит у той же бабушки: «Неужели мы евреи?» И т.д.
Сделали таньки и витьки своё чёрное дело. Прошли не то что годы – полстолетия пролетело, а наш автор всё никак свою обиду не растратит. Те злые дети уж давно стали дедушками и бабушками, автор же наш всё так же остаётся обиженным субтильным еврейским мальчиком в очочках, только успевшим, не повзрослев, постареть. Хорошим мальчиком, добрым от природы, но, увы, не имевшим ни бойкого языка, ни крепких кулаков и оттого убеждённым, что его, по определению, будут высмеивать и лупить все, за малым исключением, обитающие в этой стране.
Автор, следует отдать ему должное, называет страну «нашей». Но на этом его комплиментарность к России заканчивается. Ведь Рубинштейн большой либерал, антисталинист, антикоммунист, враг нынешней власти, как и всех властей, что тут были со времён царя Гороха, антиклерикал и белоленточник. И он борется денно и нощно. Здесь же всё так плохо и ужасно. А где хорошо? Там – в Америке, в Британии, в Германии. Там всё чудно, нет изъянов и грехов, лопухи плодоносят помидорами и с неба вместо града баранки с конфетами сыплются. А у нас что? На страницах книги я практически не встретил ни единого местного, о ком было бы сказано с настоящим теплом. Они если не антисемиты, то пропойцы, а если не пьют, то простоваты до безобразия, а если не столь просты, как принято, то это тётки со строгими лицами или насквозь пропитанные сталинизмом дядьки.
Знаете, поневоле, анализируя тексты, поражаешься невыносимой советскости Рубинштейна. Это даже не просто советскость, а какая-то совковость наоборот. Ощущение, будто включаешь чёрно-белый телевизор году так в 82-м, а там диктор Кириллов, который вдруг перепутал всё на свете и вместо здравиц хлеборобам Черноземья величает их испитыми ничтожествами, затем солдат Красной армии – уголовниками и насильниками. Следом – костерит и проклинает компартии Западной Европы, после славословит миролюбивый блок НАТО, хвалит передовых транссексуалов Голландии и Дании и в конце поздравляет США с удачным испытанием нейтронной бомбы. Конечно, это та же программа «Время»: суть одна, только знаки разные.
Вообще политическая борьба захватила автора чуть больше, чем полностью. Это видно из многого, что им делается. И данная книга – не исключение. Прямо скажем, название «Лев Рубинштейн. Моя борьба» подошло бы больше. С чем же борется автор, кроме извечного антисемитизма? Ну, конечно, с диктатурой Сталина. С революцией 17-го года. С советской «империей зла». При этом лукаво умалчивая о том, что у страны, которую он так не любит, были и великие достижения. И великие победы – да, были. И в демонстрациях первомайских не было ничего зловещего и фашистского. И ледоколы пробирались через белые пустыни Северного моря. И сквозь тьму, идущую из океана тундры, горели зажжённые комсомольцами (да, именно ими!) огни Самотлора. И в среднеазиатских городах вовсе не мечтали приехать в Москву, чтоб мести улицы. А строили в тех городах самолёты и проектировали узлы луноходов. Нет, не всё было прекрасно, кто спорит. Но и хорошего было немало.