И действительно, здесь нет каких-то кардинальных рекомендаций по улучшению жизни, коими пестрят вылизанные программы партий и пафосные выступления политиков. Чернышов лишь указывает на проблемы, предлагает читателю самому сделать выбор – согласиться с текущим положением дел или возмутиться. В планы автора не входит будоражить неокрепшие умы и призывать агрессивные толпы на баррикады. Это книга для думающих людей, склонных не только к созерцанию, но и аналитике. Многие цифры, факты и события, приведённые Чернышовым, не являются секретом для образованного человека. Но ведь самое сложное – собрать всю ценную информацию, выстроить её в ряд, показать, как одно вытекает из другого, где причины, где следствия.
Современный человек поглощает слишком много информации как необходимой, так и совершенно нелепой, вторичной, попросту вредной. Чернышов обсуждает только «необходимое» – то, о чём обязан знать каждый. Разумеется, нельзя объять необъятное, так ведь автор и не ставит перед собой такой цели. Он стремится обратить наш взор на завтрашний день, на последствия процессов, которые происходят уже сегодня, сейчас, в эти секунды. И совсем неслучайно приводит он в книге цитату из Джона Голсуорси: «Если вы не думаете о будущем – у вас его не будет».
В сегодняшней России нужно об этом думать, как нигде.
Иван СЕРЕДИН
Теги: национальная идея , будущее России
Реабилитация Хрусталёва
Последние лет двадцать сценаристы сериалов думали в основном, как бы обогатить действие очередным неожиданным поворотом, и так утомили аудиторию сюжетными виражами, что в конце концов зрителя стало тошнить.
Фильм Валерия Тодоровского "Оттепель" напомнил нам полузабытое ощущение свободы от мелочного сценарного произвола, когда пространство фильма до такой степени загромождено утилитарными сюжетными конструкциями, что воздуха уже не хватает. Ну, вот прямо как выходишь из здания Курского вокзала, упираешься в нависающую глухую стену гигантского торгового центра - памятник лужковскому архитектурному беспределу – и буквально начинаешь задыхаться...
«Оттепель» с ходу поразила и покорила своими длиннотами. Необязательные паузы, вальяжные проходки, неторопливые проездки, пустые разговоры. Никакой вам умышленности, когда каждая фраза в поте лица работает на стремительный сюжет. Скорее, наоборот, с первых серий зрителю дали понять, что торопиться некуда, разговор будет долгим, несуетливым и головокружительно захватывающим – о любви – в самом что ни на есть мелодраматическом смысле этого слова.
Валерий Тодоровский не то чтобы доказал право паузы на существование (это было понятно и так), но всё-таки совершил локальную революцию. Современный зритель живо откликнулся на воздух, люфт, на то, что в иной ситуации можно было бы презрительно назвать «водой»[?]
И ещё что очень важно, фильм в начальных сериях не был отягощён идеологией, не возникало мысли, что народу адресуют, прости господи, месседж. История вроде простая, но со смыслом. Как будто лёгкая, но всё-таки драматичная. И, главное, без мельтешни, искусственных сюжетных зигзагов. Красивые люди, многозначительное молчание, пристальные взгляды – короче, киногеничная «вода»…
Однако вскоре с этою водою на зрителя выплеснули идейное детище… Хотя надо было, конечно, с самого начала ожидать от Валерия Тодоровского идеологических посылов, потому что каждый нормальный мужик обязательно отобьёт футбольный мяч, случайно отлетевший к нему с детской площадки, и всякий нормальный либерал воспользуется возможностью пнуть с оттяжечкой советскую власть.
Идеологическая составляющая фильма наиболее полно отражена в последовавших после премьеры отзывах. Вот, например, что написал литератор Дмитрий Быков:
«Оттепель» – это самое масштабное художественное высказывание на тему российских спецслужб, на тему карательных работников и отечественной прокуратуры. Раньше в российском кино был один кадр, который всегда встречался аплодисментами, – это когда героиня Купченко даёт пощёчину Зине Бегунковой в фильме «Чужие письма». Теперь у нас появился второй эпизод, равный по силе, в котором главный герой, оператор Хрусталёв, даёт в морду прокурорскому следователю, заявившемуся пьяным на съёмочную площадку…»
Начнём с недоумения по поводу описываемых Быковым зрительских аплодисментов в ответ на пощёчину из «Чужих писем»… Наталья Рязанцева, выдающийся сценарист блестящей картины, должна быть удручена такой реакцией на ключевую сцену, предполагающую, скорее, оцепенение… Которое, впрочем, и присутствовало во всех кинозалах Советского Союза, кроме, пожалуй, того единственного, где девятилетний москвич Дима Быков смотрел «Чужие письма» в 1976 году. Или он увидел кино позже, по телевизору? Но в какой дурной компании, позвольте спросить, оказался известный писатель, преуспевший в наше время ещё и на ниве педагогики? До аплодисментов ли нормальному человеку? Ведь эта самая пощёчина стала настоящей трагедией для героини Купченко – учительницы, рефлексирующей интеллигентки. Педагог Быков, хлопающий ладошками, когда хрупкая Ирина Купченко бьёт по лицу юную Светлану Смирнову, не столько отвратителен, сколько опасен, а потому хочется воспользоваться случаем и порекомендовать родителям, чьих детей он воспитывает, поскорее искать наставника с более тонкой душевной организацией…