Есть мнение – и в какой-то мере расхожее, что России не стоит спешить с развитием морской арктической добычи углеводородов. Зачем – когда у нас ещё и на суше работы хватит на три поколения вперёд? Принимать ли эти возражения? Нет, конечно же. Во-первых, наши Севера поморами были обжиты ещё много веков назад – и мы в Арктике не чужие, за нами «право первородства».
Интрига ещё и в том, что принятая тридцать лет назад Конвенция по морскому праву ограничивает экономическую зону 200-мильной полосой. Вместе с тем ст. 76 п. 5 конвенции даёт право считать, например, подводный хребет Ломоносова продолжением шельфовой полосы. Поэтому в числе пяти стран арктического бассейна Россия и обратилась когда-то в соответствующие структуры ООН с заявкой на расширение своего континентального шельфа – и соответственно своей экономической зоны. Помимо всего прочего «за кордоном» должны понимать, что интерес со стороны России подкреплён здоровым энтузиазмом, да и осваивать этот регион нам сподручнее, он ведь естественным образом прилежит к нашим северным берегам.
С целью подтверждения идеи о принадлежности России наших северных подводных хребтов и совершались недавние экспедиции в Арктику. С этой целью наши исследователи и даже известный думский депутат-полярник и совершали погружение в глубоководном аппарате на глубину почти в четыре с половиной километра. А осенью 2011-го с этой же целью научное судно «Академик Фёдоров» завершило работы по определению высокоширотной границы континентального шельфа в Арктике.
Одним из главных побудительных стимулов было открытие в конце 80-х больших месторождений на шельфе Баренцева моря – в частности, в Печорском море. Социальные потрясения в стране замедлили развитие событий – но уже тогда развернулась начальная проектная работа. В 1992 году распоряжением правительства создавалась специальная головная компания «Росшельф» и, помимо вошедших в неё крупных подразделений геологоразведки и операторов, к проекту подключались такие форпосты научной мысли и высоких технологий, как Курчатовский институт, предприятия «Севмаш» и «Рубин». Последовавший десятилетие спустя заметный рост цен на углеводородное сырьё убедил скептиков в жизнеспособности подобных проектов, добавил инвесторского интереса к теме.
Вот и «Роснефть» одной из первых поставила себе целью эффективно исследовать континентальный шельф Ледовитого океана и обеспечить разработку современных технологий нефтегазодобычи. О важности задачи говорит и то, что в поддержку инициатив «Роснефти» введён новый налоговый режим, стимулирующий инвестиции в шельфовые проекты.
Немалый синергетический эффект ожидается от сотрудничества по арктической теме прежде всего с ВР, ExxonMobil, Statoil и Eni. Их опыт в этой сфере неоценим, игнорировать его было бы большой ошибкой.
Не следует вместе с тем забывать и о том, что сама «Роснефть» и её дочерние общества имеют тридцатилетний опыт работы на шельфе. Многие годы работы на Сахалине дали знание вопросов проведения и планирования геолого-разведочных работ (ГРР), использование современных технологий моделирования пласта и подсчёта запасов, инженеры-разработчики и буровики приобрели ценнейшие навыки в работе.
Но история поистине стратегического международного партнёрства на шельфе началась в 2011 году, когда российская компания подписала Соглашение о стратегическом сотрудничестве с ExxonMobil. В 2012 году был заключён ряд важных соглашений о создании совместных предприятий по освоению арктического шельфа с нефтяными компаниями Eni и Statoil с долей «Роснефти» в каждом проекте по 66,67%. В начале нынешнего года «Роснефть» и ExxonMobil расширили своё стратегическое сотрудничество, дополнительно включив семь лицензионных участков в Арктике общей площадью около 600 тыс. кв. км, а в июне компании объявили о завершении нескольких этапов работ, включая создание совместных предприятий по реализации проектов в Карском и Чёрном морях, согласование основ осуществления их деятельности. В начале осени партнёры определились в выборе подрядчика на строительство завода по производству сжиженного природного газа (СПГ) на Дальнем Востоке.