Оксана БОРОВЕЦ
Работает редактором корейского журнала, проводит квартирники. Живёт в Киеве.
Скорлупки Крыма
* * *
Гляди в поля:
Холодным молоком
Там небо опрокинулось, тягуче
На землю полилось кисельной тучей.
Гляди в неё
И думай ни о ком.
Молчи в неё
И с нею говори.
Ответит не волной, но отраженьем,
Но мелких рыб – глубоководным пеньем,
Но словом вслух
И зрением внутри.
Так в девять лет
Стоял ты на краю,
Два раза в молоке отображённый,
Увиденным два раза поражённый.
И так молчал,
Как я не говорю.
Что видел ты,
Чумазый звездочёт:
Утопших птиц, проросшую пшеницу?
Ты ведал, стоит только наклониться –
И оловом вода перетечёт.
И потому, по косточки в грязи,
Ты вниз смотрел на блики небосвода
И по вселенной прутиком возил,
И дул на воду.
Осенние марши
Это осенние марши, ты слышишь?
Лбы расшибают каштаны о крыши.
Это нестрашное чучело ночи
Смотрит тоскливо из скважин замочных.
Так получается: утром осенним
Выйдешь на улицу спящим растеньем,
Листьями водишь, колышешься зябко.
Ветер сгребёт тебя жадно в охапку
Точно таких же уснувших растений,
Что разучились отбрасывать тени.
Падают листья на руки, на платье.
Осень – скупая и дважды не платит.
Осень уходит с моими долгами.
Осень уходит моими ногами.
Крымское полусухое
Гурзуф – орех в скорлупке Крыма.
Горчит вода, растёт трава.
В окно – закат, но мимо, мимо...
Натянут луч, как тетива.
Он дрогнет раз – и вспыхнет ярко,
Отметку дня переступив,
Поднимет небо красной аркой
Над белой скатертью степи.
Горит огонь внутри ореха,
И век его не потушить.
Мы будем долго-долго ехать.
А после – долго-долго жить...
Евгения БИЛЬЧЕНКО
33 года. Вышла из всех возможных союзов. Не входит ни в одну из партий и общественных организаций. О себе говорит: «Я открыта всему миру. Я подчиняюсь только Богу».
Бутылка хлеба
Per aspera ad astra
Маше Луценко
Мой дар, как смертельный вирус,
Сжигает меня в бреду.
А кто-то кричит: «Лавируй!» –
Но я напролом иду.
А кто-то пищит: «Примажься!»
А кто-то пыхтит: «Схитри!»
Сияют в пыли бумажной
Созвездия-хиппари[?]
Иду к ним до Луалабы
По рельсам травы босой,
Как ваши дурёхи-бабы
К соседке за колбасой.
В кармане – бутылка хлеба.
За пазухой – грязь и честь.
И небо, седое небо,
И предков на нём не счесть!
Их души горят сквозь дыры,
Как свечи в чужом саду,
И молча кричат: «Лавируй!» –
Но я напролом иду.
Медитации в Козятине
Туман на станции Козятин...
Фонарный столб, как йогин, тощ.
По чёрным спинам голых рощ
Ночной состав въезжает в дождь.
А я бегу вселенским зятем
От взятых по залёту тёщ:
Мой путь – опасен, но приятен.
Туман на станции Козятин...
Деревья плачут в полный рост
Над пропастью моих сиротств.
Ответ на смерть – предельно прост:
Никто не помнит о расплате,
Никто не задаёт вопрос:
Любой вопрос теперь – некстати.
Туман на станции Козятин...
И небо – как церковный свод.
Всё бывшее за год пройдёт
Не позже, чем на третий год,
Оставив в сердце пару вмятин
И шрам, перед которым йод –
Бессилен... Как и врач-урод
С воловьей кровью на халате.
Туман на станции Козятин...
Здесь каждый проводник – хирург:
Он тянет сотни добрых рук
Ко всем, кто враг и даже друг,
Как бодхисаттва Умасвати, –
И этим размыкает круг
Разлук, привязок и апатий.
Туман на станции Козятин...
Вокзал укутав, Покрова
Измалывает в пыль слова.
Стучат колёса-жернова.
И поезд катит, катит, катит...
Разгадка жизни – не нова...
Туман на станции Козятин.
Елизавета РАДВАНСКАЯ
Родилась в Киеве. Училась в медицинском университете. Стихи пишет с раннего детства. Автор двух сборников поэзии и прозы. Лауреат международного конкурса малой прозы «Белая скрижаль – 2011». Печаталась в литературных журналах Киева и Петербурга, в поэтических сборниках.