Да, именно Учителем, Лаоши в самом высоком духовном смысле этого слова стала для многих китайских русистов русская женщина Елизавета Павловна Кишкина, Ли Ша. Сегодня её имя в Китае почти легендарно. Ей посвящены многочисленные газетные и журнальные публикации, о ней сняты фильмы, написаны книги. Но главную книгу своей жизни она написала сама. Это её воспоминания, вышедшие сначала на китайском языке здесь, в Поднебесной, а потом и на русском, у нас, в России (М.: Издательский проект, 2014). Маршрут книги получился как бы обратным жизненному маршруту её автора – из России в Китай. Именно так и названа книга с подзаголовком: «Путь длиною в сто лет».
Родилась Елизавета Павловна Кишкина в год начала Первой мировой войны в степной Саратовской губернии, в помещичьей усадьбе, в деревне со звучным названием Студёнка. «С детства, – рассказывает она, – я полюбила просторы, и чувство это живёт во мне до сих пор. Мне нравятся необозримые поля, морские дали и даже ширь городских проспектов и площадей». Её отец Павел Семёнович Кишкин происходил из потомственных дворян, ведущих свой род с XIV века, имел чин статского советника и занимал в уезде выборную должность мирового судьи. Позже дворянское происхождение не раз сыграет в судьбе Елизаветы Павловны роковую роль. Так же, как и долгие годы преследующее её имя двоюродного брата – Николая Михайловича Кишкина, комиссара Временного правительства в Москве, а позже и одного из его министров и даже на сутки, перед тайным побегом Керенского, – его главы.
Революция 1917 года фактически смела Студёнку. Арестовали отца. По дороге в ВЧК он принял цианистый калий. В 1920 году перед лицом надвигающегося голода семья вынуждена была покинуть родные места и перебраться в Москву к двоюродной сестре матери. Там, у Красных ворот, в 1-м Басманном переулке, в крохотной комнатке большой коммунальной квартиры, прошли следующие тридцать лет жизни Елизаветы Павловны. Было всё – нищета, голод, но в те годы так жили многие, семья Кишкиных не была исключением. После окончания школы-семилетки встал вопрос о работе, учиться дальше не позволяло материальное положение. Четырнадцатилетняя Лиза находит компромисс – поступает в Школу книжно-газетного ученичества при Госиздате, готовящую издательских технических работников, где учёба совмещалась с оплачиваемой рабочей практикой. Через три года, после окончания школы, семнадцатилетней девушкой Лиза, влекомая юношеской романтикой, по собственному выбору едет на Дальний Восток и начинает работать в качестве технического редактора в краевом издательстве. Этот выбор, как выяснилось впоследствии, во многом и определил её будущую судьбу.
В те годы много китайцев работало и в Дальневосточном краевом издательстве, в его китайской секции, и во Владивостокском филиале, куда позже перешла Лиза. Со многими из них у неё сложились самые добрые отношения, сохранившиеся на долгие годы. Так, совсем в ранней юности, Лиза впервые соприкоснулась со страной, которой в будущем суждено было стать её второй родиной. Но могла ли она в то время об этом даже подумать? Хотя сейчас, по прошествии десятков лет, ей кажется, что судьба уже тогда подавала ей знаки. В память врезалось впечатление – фотография в «Огоньке», картинки в котором она девчонкой любила рассматривать. Огромная площадь, запруженная народом, на возвышении оратор – высокий худощавый человек в длиннополом халате с энергично простёртой рукой. Особенно поразил её этот жест: таким и должен быть настоящий трибун! Подпись под фотографией поясняла, что это митинг в Шанхае во время всеобщей забастовки рабочих 30 мая 1925 года, а того, кто выступает, зовут Ли Лисань. И вот через несколько лет, уже работая в издательстве, она снова столкнулась с этим именем. Ей передали для корректуры политическую брошюру под резанувшим глаза названием: «Борьба с ленинизмом». Как бдительная комсомолка, она бросилась к редактору, оказалось, опечатка – должно быть «Борьба с лилисанизмом». Но что это значит? Один из редакторов пояснил: «Ошибочная левооппортунистическая линия, проводимая лидером КПК Ли Лисанем». Сразу вспомнился пламенный оратор с той давней фотографии. Подумалось, если он – лидер компартии, то, несомненно, солидный человек, в летах. Тут же представился образ старца с длинной седой бородой. Потом были ещё эпизоды, о которых вспоминает Елизавета Павловна, словно опознавательные знаки, ведущие её навстречу судьбе.