Как столп, как крест, как Спас на кровушке.
И «Богородицу» поёт.
Стоит наш батюшка, наш дедушка,
Приходит к дедушке медведушка
Сухарика отведать, хлебушка,
В ладошку влажный нос суёт.
Ай, свиристят, щебечут, цвенькают
Пичуги. И пеньки с опеньками
Обсели, а бельчата спинками
У старцевых мелькают ног.
Пусть распрострилось семя змеево,
Крепчает дело лиходеево, –
Да диво дивное, Дивеево,
Намолено среди дорог.
А с дедушкою – Божья Матинка!
И, даром что спина горбатенька,
За грешников молися, батенька,
Господень умаляя гнев.
Когда б у старца Серафимушки
За всю за Русь достало силушки
Молиться, не смыкая крылушки, –
Два века словно тыщу днев!
Где веют промыслы бесовския,
Там плачут ангелы Саровския.
Но живы серафимы русския,
Покров – их до поры таит.
Повырастала снитка-травушка,
Где стынет борушка-дубравушка.
Хоть нет того на свете камушка,
Да батюшка на нём – стоит.
СОН ВОЕВОДЫ
Я Сумы проспал, я очнулся в Сум[?]х,
визжавших, что ржавая гайка.
Упавшее сердце стучало впотьмах:
«Нэгáйно, нэгáйно, нэгáйно»*.
Что мает, имает меня на испуг,
играет в ночи, как нагайка?
Так – залпом, внезапно, немедленно, вдруг:
«Нэгáйно, нэгáйно, нэгáйно».
Ахтырка, ах, ты-то, чернея, как нефть,
заржавела или заржала?
Как будто регочут, снося меня в неть,
Ягайло, Скрыгайло, Жаржайло.
И скрежет, и режет, и гложет, и лязг,
и фары, и гвалт инфернальный.
Литвин, галичанин нахальный и лях
затеяли грай погребальный?
Три ч[?]рта – три ражих, три рыжих чёртá
пролаяли, будто над прахом.
Но я не закончен! И вряд ли черта
отчерчена слухом и страхом.
Я русский бы выучил только за то б,
что в нём – благодатная сила,
за то, что Солоха, грызя Конотоп,
от русского – кукиш вкусила.
Не слышать, не видеть, не знать, не терпеть
нэгайной и наглой их воли.
Скажи, Богодухов, и Харьков, ответь:
доколе, доколе, доколе?
_____
* Нэгáйно (укр.) – немедленно.
НОВАЯ ПОХОДНАЯ ПЕСНЯ СЛОБОДСКИХ ПОЛКОВ
Ю.Г. Милославскому
Ветерок развевает знамёна,
за рекой полыхнула заря,
и на Запад уходит колонна
от Покровского монастыря.
По Полтавскому шляху, на Киев
командиры пехоту ведут.
Это наши полки слободские
за победой на Запад идут.
Наши жизни, солдат, не напрасны,
потому что написан у нас
на хоругви родимой на красной
образ истинный – Харьковский Спас!
Преисполнена воли и стати,
осенённая с горних высот,
Озерянскую Божию Матерь
Мерефянская рота несёт.
А за ней с чудотворной Песчанской
выступает изюмский отряд,
Чтобы нечисти ханской и панской
прекратить непотребный парад.
Эй, раздайся, мерзотина злая!
Это явная явь, а не сон:
вместе с нами идут – Николаев,
Севастополь, Донецк и Херсон!
Поднимайтесь – и Ворскла, и Уды,
встань, народ, от Сулы до Донца,
против ведьмы и против иуды,
у которого нету лица!
Мы не предали отчую славу
и над Лаврою свет золотой!
Постоим за Луганск и Полтаву,
за поруганный Киев святой!
Погляди-ка: над хатой саманной,
в белом небушке, с синим крестом
наш апостол, Андрей Первозванный,
на врага указует перстом!
Для солдата нет смерти напрасной –
потому что написан у нас
на хоругви родимой на красной
Образ истинный - Харьковский Спас!
Андрей ДМИТРИЕВ
Родился в 1972 г. в г. Доброполье Донецкой области. Окончил факультет журналистики Киевского государственного университета. Лауреат премий им. Б. Чичибабина (2004) и др. Автор книги «Сторожевая элегия» (2004).
ПОГРАНИЧНОЕ СОСТОЯНИЕ
Мы посмотрим ещё, чья бумага
дольше вытерпит, позже сгорит.
Я сбегу из-под вашего флага.
Соскочу с безнадёжных орбит.
Так и брызжет слюной с никотином,
издавая хронический рык,
власть фригидная с «гэ» фрикативным.
Так и вырвет мой грешный язык.
В огороде пасутся дебилы,
дядьки в Киеве сходят с ума:
«Убирайся в свои Фермопилы!
Заскучала твоя Колыма…»
И грозят из динамика в спину,