Я вовсе не хочу сказать, что всё, что происходит с нашим языком, дело рук заокеанских «заговорщиков». Мы всё творим сами, в том-то и дело.
Снизить уровень культуры, отучить от серьёзного осмысления текущих событий, подменить нравственные ценности и ориентиры молодёжи, внедрить новые стереотипы, оторванные от национальных корней, – для этих целей язык является самым подходящим «инструментом».
Психологию потребителя, примитивизм речевого общения, социальную безответственность вбирает лозунг «Живёшь один раз!». Эти слова стали самыми популярными среди молодых немцев в 2013 году (по данным немецкого журнала «Вестфелише рундшау»). «Золотая молодёжь» России, смотрящая на Запад сквозь розовые очки либерал-утопизма, тоже подхватила этот девиз. На язык, кроме экономического, политического, психологического факторов, влияет и мода. У определённой группы молодёжи стало модным специально, чуть ли не показательно, коверкать язык. И это в полной мере демонстрирует интернет, аккумулирующий молодёжный сленг.
Но интернет – синтетическое средство общения и информации, он имеет и свои достоинства. Вот что написала в анкете другая студентка: «В интернете формируется совершенно новое и уникальное на сегодняшний день явление – устно-письменная речь. Это не эпистолярный жанр, не бумажная переписка, а живой разговор, но зафиксированный в виде электронной беседы, как если бы кто-то без правки записывал болтовню людей и одновременно как можно более кратко передавал их эмоции». Болтовня... Какое ёмкое в данном случае слово! Интернет – живой срез нашего языкового бытия.
Язык – базовое понятие, это – самосознание народа, его главное национальное достояние. Нация уходит с исторической сцены, когда «умирает» её язык.
В статье «Отечество и отчество» («ЛГ», № 42, 2013) В. Штыров призывает повысить требовательность государственных органов к соблюдению Закона «О государственном языке Российской Федерации». И это в общем-то правильно. Но на чиновников надейся, а сам не плошай. Ах как сильно ещё в нашем обществе, воспитанном в пропагандистских волнах великих утопий прежней жизни, влияние иллюзий! Особенно по части надежд на «добрых, просвещённых» чиновников, на деле – «вампиров русского общества» (А. Герцен). Наша повседневная жизнь, которая чаще «удивительна, чем прекрасна», показывает нам всеми цветами криминального телеэкрана, что у большинства чиновников совсем другие заботы и совсем не о нашем Отечестве они.
Поэтому я хочу обратиться к активным читателям газеты, особенно журналистам, учителям, преподавателям вузов и всем, кто непосредственно работает с молодёжью: давайте сделаем конкретной борьбу за чистоту русского языка. Какое благодатное поле для такой важной работы, которая, разумеется, должна быть органичной, комплексной, представляют уроки и лекции по литературе и русскому языку, истории, другим общественным наукам! Надо творчески противостоять формализации школьного и высшего гуманитарного образования, когда вместо содержания чиновников интересуют формы обучения: ЕГЭ, модули, учебные карты-схемы... Давайте повернёмся от общих слов, от стенаний о «погибели языка русского» к «малым делам». Малым – по форме, но большим – по значению.
Да я и не сомневаюсь, что уже есть такие подвижники, работающие по велению сердца, кому дороги «великий и могучий русский язык» и высокая классическая культура России. Давайте вместе спасать «великое русское слово». И наш язык с его бесконечными выразительными ресурсами, его мощью и красотой поможет нам в этом.
Теги: речевая культура , школа
По образу и подобию
Может ли школа сражаться за речь детей в одиночку?
Начну с потрясшей меня ситуации. Дело было лет восемь назад. На родительском собрании мы анализировали результаты пробного экзамена по русскому языку в девятом классе. Помимо прочего, я сказала, что ребятишки не справились с заданием по лексике: нужно было заменить экспрессивно окрашенное слово нейтральным синонимом. Вывод был понятный: маленький словарный запас, дети недостаточно читают, общаются в основном на бытовые темы. Разговаривайте с детьми, попросила я родителей. И услышала практически одновременно два вопроса, заданных весьма эмоционально, я бы сказала, в сердцах: "О чём с ними разговаривать?" и «Сколько можно с ними разговаривать?» Тогда, конечно, я даже растерялась: у меня как у мамы таких вопросов никогда не возникало.