Знаете, некоторые люди любят читать книги в туалете. И писатели тоже. У Хемингуэя в туалете специально книжные полки были повешены, ну, чтобы выбор был. Меня всегда эти туалетные чтецы страшно раздражали. А теперь, после прочтения книги Аллы Боссарт, подумала: не соорудить ли и мне полочки? Я уже знаю, какая книга наверняка займёт там достойное место.
Теги: Алла Боссарт. Холера
Всполохи русского мира
Виктор Ремизов. Воля вольная. - "Новый мир", 2013. – № 11, 12.
Приятно видеть в «Новом мире» публикацию, которая соответствует тем новомирским традициям, за которые журнал когда-то любила (т.е. читала) огромная страна. Роман Виктора Ремизова хорош многим – он, что обидно до слёз, многим уже и удивителен. Когда успели отвыкнуть?
В русской литературе последних десятилетий уменьшилось – далеко не пропорционально гендерному соотношению – количество мужской прозы. Увы, слишком часто авторы пишут нечто благообразное, бесполое и расплывчатое, словно бы специально созданное для того, чтобы не потерять часть потенциальной аудитории (а женщины читают больше мужчин, да). И вот на этом преимущественно благообразном (если глянуть чуть глубже – инфантильном) фоне роман Виктора Ремизова кажется волком, попавшим в городскую среду, – непривычным, опасным и красивым.
Во-первых, Ремизов знает то, о чём пишет. Зимнюю охоту. Таёжную рыбалку. Жизнь на побережье Охотского моря. Было время, когда фактурные, яркие, увлечённые описания взаимодействия природы и человека воспринимались как норма – теперь это экзотика. И если для европейской литературы это можно оправдать тем, что природа в Европе уже не может противопоставить человеку ничего грандиозного, то в России, с её тысячами километров тайги, такой довод не пройдёт.
Мы, живя в огромной стране с невероятным ландшафтным разнообразием, природными богатствами, сосредоточенными в основном далеко от распорядительного центра, вынуждены раз за разом натыкаться на городскую (и куда как часто – столичную) литературу. Принимая во внимание, что весь столичный образ жизни есть производная от российских ресурсов, хотелось бы поменьше о производной, побольше об основах. Ну хотя бы равномерно как-то. Но этого нет. А то, что есть – убогое, как рассказы столичных писателей о неизведанной и непонятной России, которая начинается сразу за МКАД. Председатель Государственной пограничной комиссии Дмитрий Рогозин едет в Новосибирск, и из Москвы его провожают одобрительными возгласами: «Правильно, надо чаще ездить в глубинку!» Дожили. Это для вас Новосибирск – глубинка? А что вы знаете об Охотском море? О территории, которая расположена ближе к нефтедобывающим регионам (например, Сахалину), чем Москва, но на которой, говорит герой Ремизова, нет ни одной бензозаправки?
Роман Ремизова следовало бы читать уже только ради этой фактуры. Чтобы не представлять себе страну, где живёшь, в виде трубы, которая тянется из безликих просторов в Москву, а оттуда – в Европу. Но если бы ценность романа сводилась к этому – она была бы невелика. Перед нами не только рассказ знающего человека. И не только художественное произведение с мужскими образами яркими и сильными, запоминающимися и реалистичными, что само по себе замечательно. Перед нами – удивительное дело! – русский роман с традиционной русской проблематикой. Традиционная русская проблематика – это ведь не «быть или не быть». И даже не «кто виноват и что делать». Вину за происходящее в России русские всегда готовы принять на себя. Русский выбор делания – всегда последний. Русский вопрос – это «за что стоит убить и/или умереть». Решается он всегда индивидуально, часто бессознательно. Но в литературе последних десятилетий почти никак не решается. Читатели успели отвыкнуть. И вот – пожалуйста.