Из зарубежного репертуара наиболее яркими были постановки опер «Кармен» и «Лоэнгрин», но на выставке присутствуют лишь эскизы их оформления. А главный акцент экспозиции – опера «Борис Годунов», к которой Федоровский обращался несколько раз: в 1927-м декорации выполнены в авангардном стиле, плоские и геометричные; 20 лет спустя, в 1948-м, принцип оформления спектакля более реалистичный, с проработкой перспективы и светотеневых нюансов. Гордо стоит золочёной массой тронное место царя с крупными рельефными орнаментами (кстати, этот трон присутствует в другом спектакле ГАБТа – балете С. Прокофьева «Иван Грозный», поставленном в 1975 году, и сценографию к нему делал уже следующий выдающийся мастер сцены Симон Вирсаладзе). На манекенах – массивные костюмы, пошитые из тканей самых разных фактур – от рогожки-мешковины до шёлка, кружева, бархата. Они украшены деревянными и стеклянными бусинами, тесьмой, металлическими накладками, применены тонировка, роспись по ткани, объёмная аппликация, вышивка шнуром… Персонажи спектакля будто бы выстроились в ряд, приглашая зрителя к детальному рассмотрению: как много труда вложено в эту работу, сколько знаний, мастерства, фантазии понадобилось художнику, чтобы воплотить на сцене сюжеты истории России!
Народный художник СССР (1951), действительный член Академии художеств СССР, пятикратный лауреат Сталинской премии Фёдор Федорович Федоровский (1883–1955) при жизни пользовался редкой для сценографа славой, удостаивался высших наград на международных выставках декоративных искусств в Париже (1927), Милане (1937), Брюсселе (1958). Но в последние десятилетия имя новатора декорационного искусства первой половины XX века известно лишь специалистам. В ГТГ наследие этого мастера – часть уникального классического фонда «Сценография и кинодекорационное искусство», организованного в 1984 году. Многовековая культура театрального дела состоит вот из таких «мелких» подробностей, которые из зрительного зала всегда было трудно разглядеть, а на подобных художественных выставках мы погружаемся в ткань сложнейшего мира – правдоподобного вымысла, наглядно понимая, как творится Искусство…
Выставка работает до 3 августа.
Теги: искусство , скульптура , живопись , Фёдор Федоровский
Вглядеться в строки
Поговорим о литературной графике, о художниках книги. Если уж сам Пушкин дополнял строфы рисунками - значит, не отделить слово от графического образа... И тут сразу вспоминаются Орест Верейский, Татьяна Маврина, Константин Рудаков и многие другие мастера. Они работали не только для тонких ценителей, но и для школьников. Ведь первое знакомство с классикой не должно быть "слепым", этот мир открывают нам не только писатели, но и художники. В школе мы не только вчитываемся, но и вглядываемся в художественные миры.
Немало выдающихся иллюстраций вызвала к жизни поэзия и проза Лермонтова. Флавицкий, Кившенко, Врубель, Билибин... Долгий и славный список. Лермонтов и сам был художником, и особая зоркость на цвет, на линии и пропорции чувствуется во многих его строках. Если «Белеет парус одинокий» – то это именно белое на голубом, точный цветовой образ. Если в зачине «Песни про... купца Калашникова» читаем: «Не сияет на небе солнце красное, / Не любуются им тучки синие» – это не только стилизация фольклорных напевов, не сомневайтесь, все цвета поэт разглядел. После Лермонтова уже почти невозможно проиллюстрировать стихотворение «Валерик»: всё равно в глазах стоит батальный рисунок поэта.
А недавно к образам Лермонтова обратилась Анна Леон. Для многих её открыл Савва Васильевич Ямщиков... Всю жизнь он по зёрнышку собирал мозаику прошлого, настоящего и будущего русской культуры. За месяц до своей смерти, летом 2009 года, Савва Васильевич устроил выставку молодой художницы. Она стала последним ямщиковским открытием – а это и честь, и ответственность почти неподъёмная. Но, если воспринимать искусство и жизнь увлечённо, по-ямщиковски – робость отступает. И оживают в рисунках поворотливые, чинные и суровые, как русская пляска, строки «Песни про купца Калашникова». Надеюсь, эту напевную поэму ещё не выбросили из школьной программы?