Гендиректорский пятилетний контракт Ирины Лебедевой истекает, то есть аккурат в июне 2014-го, а выставка Д. Пригова продлится примерно полгода. Затем залы будут предоставлены под биеннале современного искусства, а вот «новейшие течения» планируют вернуть в экспозицию где-то через год. Может быть, не вернут? – затеплилась надежда. Она, как принято считать, умирает последней.
Полемическими заметками о нынешнем состоянии дел в главном музее страны – Третьяковской галерее – «ЛГ» начинает дискуссию о современном искусстве, о формировании музейных фондов, об информационной политике в сфере изобразительного искусства. Приглашаем к разговору искусствоведов, любителей живописи, учителей, тех, кто просто любит бывать в Третьяковке и других музеях России. Что же касается Ирины Владимировны Лебедевой и её оценки ситуации в ГТГ – мы готовы опубликовать точку зрения гендиректора.
Теги: искусство , скульптура , живопись
Право и душа
ПО ВЕЛЕНИЮ ПРАВДЫ
Закон и ценности - это дом и фундамент. Ценности – фундамент, закон – строение, которое на нём возведено. Если в основе закона лежат чуждые народу ценности – такой закон никогда не будет прочен и не будет выполняться. Не обязательно дело придёт к бунту, хотя и так бывает, но ползучее игнорирование закона, нарушение, где только можно, – это гарантировано.
Законы вырастают из правил поведения, распространённых в народе: морали, житейских норм, правовых обычаев.
Собственно, это всем известно. Упорно не понимается вот что. Закон не просто когда-то , в невесть какой древности, вырос из синкретических морально-религиозно-бытовых норм и правовых обычаев. Вырос – ну а теперь у нас есть закон – и дело с концом. На самом деле закон постоянно, ежедневно должен произрастать из этих порою незаметных невнимательному глазу норм. Они-то и есть самый главный регулятор жизни! В том числе и те самые "понятия", которые мы связываем лишь с криминальной средой, а они есть везде. Вообще-то вся жизнь идёт «по понятиям» – о правильном и неправильном, о должном и недолжном, о благом и дурном.
А поскольку душа, психология, тот самый народный дух – у разных народов – очень разные, то и понятия у них разные. Иногда слегка разные, иногда – сильно разные, и законодатель обязан это учитывать. Даже не просто учитывать, а базироваться на этом в своей деятельности. Он обязан знать и чувствовать свой народ, отождествлять себя с ним. Это трудно и ответственно. Не будь оно так, законодательствовать было бы проще пареной репы: списал, как двоечник контрольную, у соседа – и порядок. Но то-то и печально, что не выйдет никакого порядка – правового порядка. «Государство – это обретший форму народный дух», – писал Гегель в своей знаменитой «Философии права».
О связи народного духа с позитивным правом много и плодотворно размышляли немецкие учёные так называемой исторической школы права в первой половине XIX века. Это направление мысли во многом питал ужас от созерцания Французской революции. Ход мысли этих учёных (Гуго, Пухта, Савиньи и др.) был такой: когда юридические установления не отвечают народной психологии и правовым обычаям народа – случаются революции. Закон, не отвечающий народному духу, – это словно жмущая одежда, её хочется сбросить. Правоведы исторической школы считали, что юридическая система – сродни языку: это и социальное явление, и – одновременно – природное, никем не выдуманное и не сконструированное.
От немецкой исторической школы осталась такая мысль – мысль на вечные времена: законодатель не конструирует, а угадывает право. Угадывает его в гуще народной жизни, сумев заглянуть в душу народа.
К сожалению, этот подход к праву не в тренде, он где-то на обочине, это своего рода «другой канон». В тренде – учение о правах человека, восходящее к мысли Руссо. Это понятно: героем теории женевского гражданина является добродетельный естественный человек, имеющий естественные права, тут истинно нет ни эллина, ни иудея. Предполагается, что для всех народов хорошо одно и то же и никакого народного духа нет, а есть всемирные и вневременные принципы демократии и прав человека.