И вкус фиолетовых помню чернил.
Лиловые пальцы, лиловые губы…
Девчоночье вредное, злое «хи-хи»…
А я был хорошим, а я был не грубым –
Я тайно писал для Маринки стихи.
Но классная наша, она же – учиха –
Меня выставляла… И делу конец.
Я крышку на парте отбрасывал лихо!
А в школе работали мать и отец…
А пончик с повидлом! За восемь копеек!
(Простите, друзья, – захлебнулся слюной…)
А лазов-то было, лазков и лазеек!
И нож перочинный – у каждого свой.
Мы бились нещадно, носов не жалели
За первое место в пацанском строю.
Мы «Взвейтесь кострами…» отчаянно пели.
А если вдруг кто-то орал: «Наших бьют!»…
Да я понимаю, что время другое,
И времени детские души под стать.
Но есть ли у них то, своё, золотое,
Чего не купить, не урвать, не продать?
Они не мечтают о сладкой конфете,
У каждого – куртка, у каждой – пальто.
Хорошие, чистые, умные дети…
А пёрышком «спутник» не пишет никто!
* * *
Разноплемённый балаган:
Телеведущие-кривляки,
Гроссшлюхи, смехачи-маньяки
Заполонили весь экран.
Смеясь, выносят приговор
Такой-сякой, но жизни – русской!
А им и водочка с закуской,
И телекамеры в упор.
Они с одесских мостовых
Слизали гаденькие строки,
А их под ручки – и в пророки…
Эй, кто-нибудь! Городовых!
ТРИ ШАГА
1.
Выглянул месяц, как тать, из тумана,
Ножиком чиркнул – упала звезда
Прямо в окоп… В сапоги капитана
Буднично так затекает вода…
Через минуту поодаль рвануло…
Замельтешили вокруг «светлячки»…
Встать не могу – автоматное дуло
Прямо из вечности смотрит в зрачки.
2.
Белый день. Белый снег.
И бела простыня.
Бел, как мел, человек.
Он бледнее меня.
Он лежит на спине,
Удивлённо глядит –
По отвесной стене
Страшновато ходить.
«Помолчите, больной.
Не дышите, больной», –
Говорит ему смерть,
наклонясь надо мной.
3.
Меня спросили: кем ты был?
Я не ответил. Я забыл.
Меня спросили: кем ты стал?
Я не ответил. Я устал.
Меня спросили: чем ты жил,
Какому богу ты служил,
Какого сына воспитал,
О чём несбыточном мечтал?
Жена в глаза взглянула мне:
Как страшно ты стонал во сне.
Теги: Владимир Шемшученко , поэзия
Череда четверостиший
* * *
Жертвенное заклание
Воле моей вопреки -
Этот поток сознания,
Облечённый в четыре строки.
* * *
Третья ли мировая
Или простая ссора?
Крепко забита свая
Пагубы и раздора...
* * *
Пропагандисты всех мастей,
Гиены гадких новостей,
Всерьёз и без утайки
Закручивают гайки.
* * *
Путь босиком по стерне –
Ангелы слишком строги.
И всё же привиделся мне
Рай на краю дороги.
* * *
Я жертва страшных математик –
Кого там сжёг мангал-майдан?!
Я тоже – валенок и ватник,
А не заморская мадам!
* * *
Пока горюем мы, дыша
Горелым мясом человечьим,
Сияньем солнечным душа
Цветка – полна по самый венчик...
* * *
Что там стоит на кону?
Нас всех поглотил пожар!
Проговорили страну.
И не одну. А жаль.
* * *
Это стрельба не в спортивном тире!
Но этот и тот народ
смотрит войну в прямом эфире
под пиво и бутерброд.
* * *
Выпрастываясь из пелён,
Ты счастлив по всем приметам,
Но путь – предопределён
И заповедан...
* * *
Не велят нам небеса
Сотворить себе кумира.
Светлые мои глаза
Смотрят за пределы мира...
ВОРОН
Передо мною – чёрная как смоль –
ходила птица, причиняла боль
пронзительным и неслучайным взглядом.
И древним ассоциативным рядом...
* * *
Мы в тишине квартир
заткнули уши ватой.
Не мы взорвали мир!
Но будем виноваты.
* * *
Жить без опасений и опаски.
Ну а как иначе?
И дожить до следующей Пасхи.
Это ль не задача?
* * *
Меня достали без зазрения,
Своё гнездо в подвздошьи свили,
Упырь напрасного сомнения
И лопнувший пузырь гордыни.
* * *
Это предчувствие или чувство –
Как бы нам не пропасть?!
Небо висит над нами, как люстра,
Готовая вниз упасть...
* * *
От любви – кипяток в крови.