Забайкальский поэт из посёлка Акша Виктор Кобисский начинал ещё в 60-х годах прошлого века, в его стихах много мысленных образов, этакой философско-лирической романтики, поисков «пути к вечности», смыслов жизни. Его последняя книга «Вчера, сегодня и…» оставляет надежду, что и «завтра» (слово, которое автор, сомневаясь, не решился добавить в название) читатели-искатели и авторы-бессребреники не повыведутся. (В этом году у него восьмидесятилетний юбилей, от души поздравим.)
Владимир Костылев из дальневосточного города Арсеньева, эссеист, автор небольших прозаических миниатюр. Жанр его очередной книги «Однородные обстоятельства» даже трудно определить и классифицировать. Это интеллектуальная проза, написанная поэтом и рассчитанная на «медленное чтение». Поскольку его ассоциативные цепочки неожиданны и не ложатся на готовые лекала в уме читателя. А вот поэтические миниатюры близки к японским верлибрам танка или хайку. К слову, сам Костылев издаёт в Приморском крае редкий по качеству и по подбору талантливых авторов ежемесячный журнал-альманах «Литературный меридиан», но материальных средств на его выпуск катастрофически не хватает. Помог бы кто, а? Где вы, меценаты и спонсоры?
Марат Буланов из Перми, наш «уральский Джек Лондон», занимавшийся когда-то дифференцированной психофизиологией, но резко сменивший амплуа и пришедший в литературу довольно поздно, но всерьёз и надолго. Его рассказы, повести, романы выстроены в довольно жёсткой конструкции, но это и понятно: суровая природа, вечная мерзлота, экстремальные обстоятельства, не доверяющие друг другу поисковики, геологи и бродяги – искатели приключений.
Я не намереваюсь противопоставлять писателей из регионов столичным. Не важно, где ты проживаешь – в Москве, в Конакове или за границей. Дело вообще не в том, в каком месте на земле ты обитаешь. Но так или иначе лучше всё-таки жить хоть в кромешной темноте, но с правдой, чем при ярких огнях, но во лжи. Всё зависит от самого писателя, от его нравственных законов внутри. Если их нет, а есть только неистребимая тяга «светить везде, светить всегда» с жаждой славы, денег и премий, то рано или поздно выйдет как в чеховской «Чайке», когда доктор Дорн бросил знаменитую грустную реплику, подводя итог разочаровавшемуся в своём ремесле литератору: «Лопнула склянка с эфиром».
Выводы мои о прошедшем годе (с захлёстом в год нынешний) таковы. Сейчас, особенно после Крыма, отечественная литература (прежде всего провинциальная) находится и ещё долго будет находиться во всё возрастающем воздушном потоке. Появятся новые талантливые имена, «оживут» и обретут второе дыхание старые, свалятся со своих «лошадок» писатели-мейнстримщики. Но никуда не денутся. Останутся и коллективные удушьевы, левоны и бориньки. Как без них? Без них русская литература жить не может, скучно. Надо же на ком-то и потренироваться.
Процессы, идущие в литературе, а также в геополитике, экономике, культуре, спорте, во всех сферах человеческой деятельности, симметричны и взаимосвязаны. Нас, конечно же, интересует всё, что происходит в этом мире. Но нас также интересует и то, что в этом мире не происходит. Понимайте эту сентенцию как угодно. Лучше всего в сакрально-метафизическом смысле. Добавлю лишь одно: это мой сугубо индивидуальный «взгляд» на «нечто».
Теги: литература , дискуссия
Исаак Бабель, Ги де Мопассан, Беня Крик и другие
По-крупному блистательному художнику русской словесности Исааку Бабелю не повезло дважды. Уж очень хорошо он говорил по-французски, уж очень дружные аплодисменты "срывал", выступая в парижских залах перед проклятыми буржуа. Второй раз ему не повезло уже посмертно как писателю, возвращённому классиком в жизнь советских 50-х, когда в 91-м был демонтирован СССР.
Судьба Бабеля - как бы лакмусовая бумажка российского общества. При соприкосновении с его творчеством краснеют белые и белеют красные , как бы олицетворяя этим великий лозунг анархистов. Ему, выразителю своего времени, в сегодняшнем мире практически не досталось места. Для нынешних демократов он оказался слишком революционером, слишком певцом взвихренной жизни с кровью и пылью на взмыленных гривах революционной Конармии. Для нынешних левых он остался слишком, так сказать, одесситом. Увы, для многих в нынешней России эти обстоятельства могут оказаться важнее таланта, справедливости, истины и красоты. Таким образом, он не удержался ни на левом, ни на правом крыле современного постсоветского общества. Про центр не говорю – центра нет до сих пор[?]