А вот что говорится там же о слове «полиция»: «ПОЛИЦИЯ. 1. В России до 1917 г. и некоторых других странах: система особых органов надзора и принуждения, располагающая вооружёнными отрядами для охраны существующего строя и порядка». С примерами: сыскная полиция, земская полиция, политическая полиция и др. (стр. 903).
В своё время К. Маркс подчёркивал, что полиция является одним из наиболее рано обозначившихся признаков государства; например, в древних Афинах «...публичная власть первоначально существовала только в качестве полиции, которая так же стара, как государство» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., 2- е изд., т. 21, стр. 118).
В Средние века институт полиции получил наибольшее развитие – это был период её расцвета, особенно в условиях полицейских государств эпохи абсолютной монархии.
Наконец буржуазия, завоевав, в свою очередь, политическую власть, не только сохранила, но и усовершенствовала полицию, которая (подобно армии) стала оплотом буржуазного государства.
У нас в России полиция была учреждена Петром Первым в 1718 году. Делилась она на общую, следившую за порядком (её сыскные отделения вели расследования уголовных дел), и политическую (информация и охранные отделения, в дальнейшем – жандармерия и пр.). Имелись также специальные службы полиции – дворцовая, портовая, ярмарочная и др. Городские полицейские управления возглавлялись полицмейстерами; были также участковые приставы (надзиратели) и околоточные (постовые городовые). Кстати, для этих городовых в народе появилась презрительная кличка – фараоны. Вся эта разветвлённая иерархическая система имела весьма широкие полномочия, в связи с чем В.И. Ленин отмечал, что «царское самодержавие есть самодержавие полиции» (5-е изд., т. 7, стр. 137).
Слова «милиция» и «полиция» по закону этимологической памяти языка сохраняют смысловые связи с исходными толкованиями, что отражается и на их современном употреблении, дистрибутивных (сочетаемостных) возможностях и т.д.
Мы можем сказать, например, народная милиция , но вряд ли скажем когда-нибудь народная полиция – это противоречит и духу языка, и сложившимся устойчивым коннотациям (закрепившимся в менталитете народа дополнительным оттенкам значения этих слов). Точно так же возможна и понятна полицейщина (полицейский режим, полицейское правление), но нет и быть не может милицейщины (или милицейского режима, милицейского правления).
В самые первые годы Великой Отечественной войны на временно оккупированных территориях нашей страны появилось словечко «полицай» (множественное – «полицаи»), сначала в речи жителей Украины и Белоруссии, а затем и в других местах. Словечко-прозвище, резкое, как бич, слово-приговор, слово-клеймо для предателя, изменника Родины – как оценка тех, кто пошёл в услужение оккупантам, стал их прихвостнем и прихлебателем, врагом своего народа. А теперь вы хотите, чтобы полицейскими и полицаями называли тех, кто охраняет покой наших граждан, кто денно и нощно несёт свою трудную и по-настоящему героическую службу, нередко рискуя собственной жизнью, – наших доблестных милиционеров? Речь идёт, понятно, о лучших из них (а таких – большинство). Сам язык выступает против такого «переименования». Как вряд ли могут появиться у нас полицейские народные дружины. Кто в них пойдёт добровольно?
Могут сказать: стерпится – слюбится, была у нас милиция, станет полиция; есть у нас спортсмен и спортсменка, будут – полисмен и полисменка. Ну и что такого? Зато уж название-то такое современное и международное, объединяющее в себе и полицию нравов, и тайную полицию (то бишь жандармерию), и налоговую полицию (была у нас такая в 1993–2003 гг.), не говоря уже о появившихся на дорогах лежачих полицейских (не лежачих же милиционеров в самом деле!).
На такие возражения наивных оптимистов отвечаю следующим образом: по упомянутому выше объективному закону сохранения этимологической памяти в языке слова «милиция» и «полиция» не будут у нас смешиваться и взаимно заменяться: модный ныне ребрендинг (замена вывески без смены содержания) здесь не пройдёт. Первое из них «милиция» (с производными «милиционер», «милицейский» и др.) в общественном языковом сознании связано с заботой властей, государства о благополучии, покое и охране личных прав и свобод граждан, а второе – «полиция» (с производными «полицейщина», «полицай» и возможным возрождением забытого фараона и даже легавого ) навсегда соединилось в нашем общеязыковом сознании с антидемократической политикой государства, с отторжением народа от власти, её представителей.