Обидно, что крылатое присловье «Москва и москвичи» мы постоянно приписываем одному Гиляровскому. А ведь авторство, несомненно, принадлежит Загоскину, Гиляровский сознательно цитировал предшественника. В «Москве и москвичах» Загоскин, как Сервантес (а позже – и Горький), нафантазировал разговор о себе самом: «Да вот хоть недалеко идти: г-н Загоскин... Не то чтоб он был какой-нибудь знаменитый писатель – нет! есть, батюшка, гораздо почище его, да ему как-то посчастливилось: выдал «Юрия Милославского», попал в народность да и пошёл пописывать разные романчики...»
Трудно пришлось бы Загоскину в эпоху политического террора – как он гордился, что в России надолго воцарилась «возлюбленная тишина»! В «Москве и москвичах» есть поразительное рассуждение: «О, вы не можете себе представить, как прекрасен этот Кремль, когда державный его хозяин посетит свою Москву! Эта дворцовая площадь, на которой теперь так пусто, покроется и закипит вся народом, из которого многие ночевали на этой площади для того только, чтоб занять повыгоднее место и взглянуть лишний раз на своего государя. Вы посмотрели бы на Кремль тогда, как загудит наш большой колокол и русский царь, охваченный со всех сторон волнами бесчисленной толпы народа, пойдёт через всю площадь свершать молебствие в Успенском соборе. – Как? – прервал Дюверние. – Да неужели ваш государь идёт по этой площади пешком при таком стечении народа?.. – Да, да, пешком; и даже подчас ему бывает очень тесно. – Что вы говорите!.. Но, вероятно, полиция?.. – Где государь, там нет полиции. – Помилуйте! Да как же это можно?.. Идти посреди беспорядочной толпы народа одному, без всякой стражи... – Я вижу, господа французы, – сказал я, взглянув почти с состраданием на путешественника, – вы никогда нас не поймёте. Нашему царю стража не нужна: его стража весь народ русский». В 1860-е такие рассуждения воспринимались как язвительная пародия. Кто виноват в том, что «распалась связь времён»? Возможно, и те, кого Загоскин называл искусителями.
В Москве нет памятника Загоскину – а он больше других писателей любил и понимал Белокаменную, хотя полжизни провёл в родном Пензенском уезде и Петербурге. Десятилетиями он никуда не выезжал из Москвы, исследовал родной город и писал эти очерки. По «Москве и москвичам» мы получили представление о московской купеческой свадьбе, об Английском клубе, о лихачах-ямщиках. И, главное, о почвеннических взглядах писателя.
Это он превратил Оружейную палату, да и Кремль в целом, в уникальный заповедник Московской Руси. Скольким русским людям он раскрыл романтическое величие двух вечных кремлёвских царей – Пушки и Колокола. Как он умел показывать Москву – с Воробьёвых гор, в классическом ракурсе, твёрдо зная, под какое дерево следует прилечь, чтобы увидеть закат над Кремлём. Это он без всяких философий научил славянофилов любить Русь Московскую.
Легко представить себе Загоскина в год его 225-летия. Долго унывать он не умел. Наверное, верил бы в возрождение России, боролся за единение славянских народов под знамёнами великой державы. Многое про нас он успел написать: путь Юрия Милославского не кажется фантастичным и в наше время.
Теги: Михаил Николаевич Загоскин
Ещё живая классика
Случилось мне недавно наблюдать, натурально, живую классику. Было это в Казани, на территории кремля, в сквере возле памятника зодчим. На укромную скамейку опустилась компания старшеклассников: юноша и две девушки. Сели[?] и вдруг начали читать стихи. Сперва Маяковского. Потом Есенина. Причём, судя по контексту, это не было репетицией или подготовкой к поступлению в вуз. У них просто было хорошее настроение - и хотелось чем-то заполнить приятный вечер. Чем-то достойным. Интеллектуальным. О "Чёрном человеке" завязался даже спор: что поэт имел в виду…
Читали они, кстати, хоть и с чувством – но не блестяще. И в основном – не наизусть. Читали чаще с экрана смартфона, запинаясь на незнакомых оборотах, кое-где неправильно расставляя ударения. А я всё равно умилилась… и вспомнила завершившийся в июне Международный конкурс юных чтецов «Живая классика», который прошёл в Москве при впечатляющем стечении интеллектуальной элиты в театре Et Cetera. Конкурс этот проходит с 2011 года, и первоначально он не был международным. Эта неприятность случилась с ним в 2013 году. Почему – неприятность? А вот послушайте.
С каждым годом сфера действия «Живой классики» расширялась. Вначале – на Россию. Потом – на ближнее зарубежье. Далее везде. И тут этот милый фестиваль, целью которого изначально было оживить в детях интерес к классике, настигла совсем не детская, а вполне даже вековечная российская болезнь: иностраннолюбие. Много иностранных участников – это почёт. Это широкая реклама и хорошее финансирование, и нарядно-уютный зал театра Et Cetera. Двадцать шесть стран – пишут устроители! Из них в двадцати двух нашлись дети, достойные выхода в суперфинал! Вы только подумайте: в двадцати странах дети декламируют русскую классику (на самом деле не только классику, но и современную литературу) настолько хорошо, что обошли участников из России!