В их числе: «Борис Годунов» А. Пушкина, «Мещанин во дворянстве» Ж.Б. Мольера, «Характеры» по В. Шукшину, «Молодая гвардия» по А. Фадееву, «Двенадцатая ночь» В. Шекспира, «Поминальная молитва» Г. Горина, «Декамерон». Д. Боккаччо, «Пятая колонна» Э. Хемингуэя, «Вишнёвый сад» А. Чехова, «Последняя жертва» А. Островского, «Халам-бунду, или Заложники любви» Ю. Полякова, «Царская охота» Л. Зорина, «Так победим!» М. Шатрова, «Дети Арбата» А. Рыбакова, «Мастер и Маргарита» М. Булгакова, «Мать Иисуса» А. Володина, «Последнее лето» К. Симонова, «ТАСС уполномочен заявить…» Ю. Семёнова, «Дети солнца» М. Горького, «Я – женщина» В. Мережко, «Дядюшкин сон» Ф. Достоевского, «Женитьба» Н. Гоголя, «Утиная охота» А. Вампилова, «Милый друг» Г. Мопассана, «Событие» В. Набокова, «Благодарю вас, навсегда!» Е. Евтушенко, «Маскарад» М. Лермонтова, множество музыкальных постановок…
Даже по этому перечню вырисовывается богатое разнообразие в выборе режиссёром имён, тем, направлений, эпох. Через классические и современные пьесы он создавал летопись своего театра, каким его видел.
Театр русской драмы в Харькове с начала 1970-х театралы стали называть «театром дважды Александра Сергеевича». Благодаря гастрольным поездкам он стал широко известен как на территории Украины, так и за её пределами.
Издание подготовлено с искренним чувством признательности к мастеру, которое сквозит с этих страниц и по-доброму заражает читателя желанием любить театр, как любил его Александр Барсегян...
Теги: «Барс» из рода Мельпомены
Преступление – отступать
Фото: Евгений ФЕДОРОВСКИЙ
Вячеслав Огрызко уже не первый год занимается изучением тайных пружин, которые двигали русскую литературу в XX веке. Возможно, кому-то выводы исследователя покажутся шокирующими, но они подкреплены архивными свидетельствами и потому, на наш взгляд, не только имеют право на существование, но и представляют немалый культурологический интерес.
Андрей Вознесенский начинал шумно и громко.
Атакующее поколение,
Будь же, лирика, нам под стать,
Будь лирическим наступленьем!
Преступление отступать! -
утверждал он ещё в 1958 году. Молодёжь ему аплодировала, а партийные функционеры, окопавшиеся в Агитпропе, люто его ненавидели.
Работая в Российском госархиве новейшей истории (РГАНИ), я обнаружил десятки никогда не публиковавшихся документов, переполненных злобой партийных чиновников по отношению к Вознесенскому. Приведу некоторые из них. Так, 3 февраля 1961 года заведующий отделом науки, школ и культуры ЦК КПСС по РСФСР Николай Казьмин доложил, что поэт наряду с другими молодыми литераторами провёл вечер в клубе Московского университета, где "стихи читались либо двусмысленные, либо эротические" (РГАНИ, ф. 5, оп. 37, д. 96, л. 9). Конкретно Вознесенскому было поставлено в вину чтение «стихотворения о бане, в котором натуралистически показывается голое женское тело». Вот такие блюстители нравственности сидели при Хрущёве на Старой площади.
Пока Казьмин пытался разобраться с Вознесенским в Москве, скандал возник во Владимире. Местному партийному начальству не понравился выпущенный в их городе дебютный сборничек поэта «Мозаика». Главного редактора издательства Капитолину Афанасьеву 7 февраля 1961 года решением бюро Владимирского обкома КПСС даже сняли с работы. А Москва потом хотела добить Вознесенского. Инициативу проявил заведующий отделом пропаганды и агитации ЦК КПСС по РСФСР Владимир Степаков. 6 июня 1961 года он доложил: «За последнее время в печати появилось немало хвалебных статей о творчестве молодого поэта Андрея Вознесенского, которые многие литературные критики оценивают как весьма значительное явление советской поэзии. При этом наряду с действительно удачными, свежими стихами молодого поэта превозносятся и слабые, мелкотемные произведения, берутся под защиту формалистические приёмы и не подвергаются принцип. критике серьёзные идейные срывы в творчестве Вознесенского. Между тем им опубликовано в печати немало чуждых нам по своему духу, порочных стихотворений, о чём свидетельствует выпущенный в 1960 году Владимирским издательством сборник «Мозаика». В стихотворении «Последняя электричка» автор откровенно любуется уголовными элементами, их «воровской романтикой».