* * *
Размозжу череп свой, пусть склюнут воробьи
Мой жалкий рабий мозг, холуй мечтаний.
Я, павший с неба корм щемительной любви,
Оставил звёздам дом свой, состоянье.
И сколько было их – забытых старых грёз,
Опять по одному они взывают.
Что делать, Боже мой, с блевотиной земной –
Забилась в череп мне и истязает.
Когда всего лишь шаг до гибели моей,
Спасение Твоё порабощает.
Воздам хвалу и честь тихоне-сатане,
Что жаждя смерть мою, скулит и лает.
ПОТОП
Господней волей я построил
Поменьше Ноева ковчег,
И с тризны тех собрал я доли,
Кому водою стать навек.
Был треск, и блеском небо вскрылось.
Сказал Господь: Ну, поднимись!
Одно мгновение продлилось,
Вновь осветилась неба высь.
И сердце налилось печалью –
Как мне оставить всех тонуть?
Но Боже правый, как в начале
Со всеми разделю свой путь.
Меня ж убьют в ковчеге дивном
Детей и матерей стенанья.
Пусть приговор несправедливый
Падёт на дьявола созданья.
И человек же был ты, Ной!
В ковчег ступил беспечно, ушло,
А вкруг тебя потоп и вой,
Мирокрушенья дух бездушный.
Меня не спас, не спас ты, Ной,
Я тот увеченный младенец,
Вцепился я в корабль твой,
И топишь ты меня доселе.
Без сердца некто, без участья,
Ты лишь стенанья спас и смерть.
Меня Потоп спасёт злосчастный.
– Господь, оставь ковчег себе.
* * *
Луны – роскошной хризантемы лик
В безводной чаше непроглядной ночи.
Безумен, упоен – перед тобой возник
И песнь любви моей пряду бродячей.
Дай, рассеку тебя клинком моей тоски,
Из твоей раны хлынет свет бурливый.
И белые сорвав все лепестки,
Обсыплю нежный стан моей любимой.
Мы разошлись, обнявшись лишь на миг, –
То рай был неземной, и он был нашим…
Луны – роскошной хризантемы лик,
Ты увядаешь там, в безводной чаше.
Перевела Анаит ТЕР-КАЗАРЯН
Теги: Армения , поэзия , Хачик МАНУКЯН
Ах, вернисаж... Ах, вернисаж...
Фото: Рачья БАБАЯН
Середина 80-х в Армении, как и по всему СССР, ознаменовалась перестройкой. Свежий ветер перемен охватил всё и вся.
Рушилось старое, создавалось, вернее, казалось, что создаётся, новое. Старое разрушалось масштабно. Новое появлялось робко, зачастую временно. Но были явления, надолго и прочно входящие в нашу жизнь, становясь её неотъемлемой частью.
К таким явлениям, бесспорно, относится и Ереванский вернисаж, которому скоро будет 20 лет.
А начиналось всё, как в песне: "Это было весной, зеленеющим маем[?]"
25 мая 1986 г. состоялось открытие памятника М.С. Сарьяну работы известного скульптора Левона Токмаджяна и архитектора Артура Тарханяна в небольшом сквере у театра оперы и балета.
Это был своего рода знак, как бы очередной зов Мастера своим молодым коллегам-художникам. И они не замедлили отозваться. Белокаменный Сарьян, дирижируя палитрой и кистью, магнитом стал притягивать к себе живописцев, как и в далёкие 20-е прошлого века, когда он приехал в Армению. Кто первый вынес свои картины на всеобщее обозрение, не помню.
Ереван XX века, особенно его второй половины, жил богатой художественной жизнью. Художники, музыканты, поэты и прозаики, режиссёры и актёры - занимали уважаемое место в обществе. Но кроме творцов были и достойные ценители их творений. Немаловажен и живой контакт художника и почитателя, ощущение атмосферы мастерских, где создаются художественные произведения, так называемая художественная кухня. Многие ли могли видеть, как и чем рисует художник? Всё происходило в закрытых для большинства мастерских и павильонах. А увидеть художника, рисующего на улице или в городском сквере, было редкостью. Это появилось позже, с возникновением вернисажа, когда вы могли не только наблюдать, как он рисует, но и заказать тут же нарисовать ваш портрет.
Вернисаж открывал более широкие возможности для всех. Кроме картин, к концу 80-х на вернисаже уже выставлялись и другие работы современных армянских мастеров. Это и керамика, изделия из дерева и камня, хачкары и гобелены, всевозможные сувениры, серебро и мельхиор. Потихоньку стали обживать вернисаж и собиратели всех мастей, но выносить в открытую на продажу предметы коллекционирования не решались. Первыми не выдержали книжники и вынесли книги, разложив их прямо на асфальте, предварительно покрыв его целлофаном. Далее появились старинные ковры и карпеты. И пошло, поехало…