За таранный поединок ротмистр Казаков был произведён в штабс-ротмистры, награждён высокочтимым в России крестом ордена Святого Георгия Победоносца и георгиевским оружием – клинком с надписью «За храбрость». Ордена положено обмывать, но ас асов, как стали называть героя, удивлял сослуживцев отказом от спиртного: «Голова лётчика должна быть ясной, особенно на войне».
Подробная биография Александра Казакова была впервые воссоздана Всеволодом Ивановичем Лавринцом-Семенюком, лауреатом Ленинской премии, Героем Социалистического Труда и многих других высоких наград – «за выдающиеся достижения в создании образцов ракетной техники и обеспечении успешного полёта Юрия Гагарина в космическое пространство». Поклонник культа бесстрашия, он в преклонные годы стал публиковать очерки о первых русских лётчиках. Приходило множество отзывов. Из Эстонии получена посылка от выпускника Гатчинской авиашколы Эдгара Меоса, воевавшего в Первую мировую во Франции в составе знаменитой авиагруппы «Аист» и сбившего знаменитого немецкого эксперта (на французском и русском – аса) К. Менкгофа. Оказывается, Меос публиковал в Эстонии в 30-е гг. ХХ в. свои очерки о Казакове по материалам книги «Разбитые крылья», написанной и изданной в Германии сослуживцем Казакова по Британо-Славянскому корпусу – Александром Матвеевым.
Александр Казаков и его лётчики
«Летал Александр Казаков много… смело, уверенно и, как говаривали солдаты, всегда радостно, – вспоминал в своей книге Александр Матвеев. – Его боготворили. Когда наш командир проходил, все расступались, давая дорогу и козыряя высокому худощавому штабс-ротмистру… «Говорите правду!» – требовал он от подчинённых… Перед взлётом осенял себя крестным знамением и уверенно командовал: «От винта!» В пору Брусиловского прорыва Казаков стал командиром малочисленного, но отважного первого отряда лётчиков-истребителей, летавших на новеньких, вооружённых наконец-то пулемётами «ньюпорах». «Действиями первой боевой группы Казакова в сентябре 1916 г. было ПОЛОЖЕНО НАЧАЛО ОРГАНИЗОВАННОГО ПРИМЕНЕНИЯ ИСТРЕБИТЕЛЬНОЙ АВИАЦИИ, – пишет В. Ткачёв, формулируя далее особенности тактики русской истребительной группы. – Здесь впервые появилась групповая тактика, и определилось значение господства в воздухе. Интересно подчеркнуть, что под Луцком в сентябре 1916 г. повторилось примерно то, что произошло в феврале того же года под Верденом: наша истребительная авиация полностью обезопасила тылы русских войск в районе Луцка от ударов с воздуха».
Ас асов учил молодёжь высчитывать ещё на земле подходы к вооружённому аэроплану с выгодной для себя позиции, вести атаки со стороны солнца, невзирая на огонь врага. Бывал ранен, но каждый раз легко – судьба хранила. «Обычно Казаков шёл на противника с твёрдым решением не сворачивать никуда в сторону, – свидетельствует А. Шиуков. – На предельной скорости сближения давал короткую пулемётную очередь и чаще всего сражал пилота… повторял атаку до тех пор, пока противник не был сбит или принуждён к бегству».
Боевой дух войска, который и созидает победу, истощился с обеих сторон к концу лета 1916 г. Через окопы летал от одной стороны к другой и обратно вопрос: за что воюем? Зачем убиваем друг друга? Ответ знали царствующие особы, но хранили в тайне. Кайзер Вильгельм лишь завесу приоткрыл, обмолвившись: «Если б народы знали причины войн, вряд ли бы стали воевать».
После вынужденного отречения царя Николая II авиагруппа Казакова продолжала сражаться. Но и авиацию постиг развал воинской дисциплины от известных приказов Временного правительства, введённая выборность командиров...
Многие фронтовики, от высших чинов до нижних, переходят на службу в создаваемую Красную Армию. Вокруг бывшего начштаба и главкома Северного фронта генерала М.Д. Бонч-Бруевича, ставшего начштаба Верховного главнокомандующего Красной Армии, – сотни военных чинов, наслышанных о знаменитом русском асе. Его, приехавшего в Петроград, определяют военспецом – помогать в организации Красного воздушного флота. А он-то хочет летать, как летают боевые товарищи – Бабушкин, Бруни, покоритель штопора Арцеулов… «Но «демон революции» Л. Троцкий не доверял бывшим офицерам, – пишет Александр Матвеев, – считал, что «эти орлы» хотят сделать «красный флот» белым, и в оскорбительной форме отказал Казакову в возвращении в небо». А вскоре объявившийся в Питере лётчик Сергей Модрах сообщил о вербовке англичанином сэром Хилем русских лётчиков в Британо-Славянский корпус, формируемый в Архангельске, для переброски во Францию, чтобы продолжить войну с немцами. «Казаков колебался, – вспоминает со слов аса асов Матвеев. – Но Модрах его уговорил».