Бессмысленное ёрничество и словоблудие иногда перерастает у Эппеля в дюже серьёзные размышления о жизни, и тогда получается нечто вот эдакое.
Ночь
мятная, как пряник,
и на патоке,
на самом деле – обращенье в тень.
Мы это представляем умозрительно,
А зрительно –
Темно и поразительно,
Тепло –
По-настоящему тепла лишь ночь!
Своей дремоты взять и превозмочь
Совсем нетрудно нам,
Поскольку мы
Сего роскошества давным-давно не знаем
И, даже в продолжение зимы,
Здоровым сном уже не засыпаем.
(«Медитация»)
Но довольно цитировать. И так уже ясно: появилась ещё одна книга, ещё одна «сущность без необходимости», и что с ней делать, непонятно. Хотя нет, есть одна идея: можно, например, предложить Ланину или кому-нибудь другому, кто будет рекомендовать старшеклассникам список важных и нужных книг, включить туда ещё и поэзию Асара Эппеля, потому что проза даёт явно неполную картину творчества столь даровитого автора. А Лесков с Куприным – что ж, они потерпят. Им-то, классикам, ничего уже не сделается: им не страшны ни груды свежеиспечённых книг неуёмных графоманов, ни прыткие инквизиторы от литературы, с тайным сладострастием кидающие в костёр бесценные шедевры.
Теги: Асар Эппель , Стихи
Проза на крепком фундаменте
Дмитрий Ермаков. Дела Земные: Повести и рассказы. - Вологда: Новая идея, 2014. – 392 с. – 1000 экз.
"Дела земные" вологодского прозаика Дмитрия Ермакова – сборник, состоящий из нескольких повестей и рассказов. Казалось бы, формат предусматривает «постепенное погружение». Это вам не роман, который захватывает читателя, заставляя проглатывать страницу за страницей взахлёб. Неделями, а то и месяцами порой читаются скомпонованные из малых форм книги. «Дела земные» – не из них. С первых страниц погружаешься в уникальный авторский мир, добровольно покинуть который с каждым следующим произведением хочется всё меньше и меньше. Попробуем разобраться, в чём же секрет.
Первое, что бросается в глаза, – очень деловитое, хозяйственное отношение к слову. У Ермакова вы не найдёте многословно-цветистых описаний или так характерных для современной прозы псевдофилософских «растеканий мыслями по древу». Автор соблюдает чёткий баланс между художественностью произведения и сюжетной его составляющей. Каждый образ, каждое лирическое отступление работает на то, чтобы обеспечить тексту верную скорость. А сама эта скорость находится в неуловимой гармонии с рассказываемой историей. В повести «Серьёзное дело» – размеренное течение жизни семейного человека, в рассказе «Батон – вольный человек» – отрывистая дискретность внезапных появлений друга-бродяги, этакого советского Снусмумрика, в жизни рассказчика. Кстати, динамика присутствует не только в самих произведениях. Их последовательность обеспечивает постоянное движение внутри книги.
Подкупает любовное отношение автора к людям, родному краю, реалиям повседневной жизни небольшого провинциального городка. Вроде бы покосившиеся заборы, загаженные промотходами речки и вечно переменная облачность должны создавать атмосферу чернухи и безысходности. Ан нет. Из-за туч выглядывает солнце, среди торчащих из мутной воды кусков арматуры нет-нет да и проплывёт утка с утятами. Неустроенность мира внешнего отражается и на внутреннем мире героев Ермакова. Они – самые обыкновенные, заурядные «маленькие люди». И печалей у них в жизни намного больше, чем радостей. Но шпанистый подросток, ещё вчера промышлявший нелегальной торговлей на вокзале, находит в себе силы бросить курить и заняться спортом, а несчастливый в семейной жизни филолог – не изменить жене в располагающих к тому обстоятельствах дальней командировки.
Любопытно, как Ермаков воспринимает время. Его течение напрямую увязано с обстоятельствами жизни героев, физической и духовной. Олег в рассказе «Приключение» ищет попавшего к сектантам друга. И время для него – метроном, безжалостно отсчитывающий каждую потерянную секунду. Герой, а вслед за ним и читатель видит мир как некоторую последовательность сменяющих одна другую картинок-ситуаций. Возникает своеобразное ощущение «клипового монтажа». То же – даже с большей концентрацией – и в повести «Три брата», остросюжетной зарисовке из жизни Древней Руси времён освобождения от татаро-монгольского ига. Воля участников событий как бы раскручивает темпоральную пружину, не оставляя возможности для остановки и перекура. Совсем по-другому устроено время, скажем, в рассказе «Молитва». Здесь времени как бы и нет. Перемещаясь вслед за Кириллом по реке, сидя вместе с ним у костра, начинаешь понимать глубинную слитность бытия, абсолютную эквивалентность прошлого, настоящего и будущего. И это позволяет заглянуть за грань сиюминутности, краем глаза попытаться ухватить смысл жизни. «Господи, пусть не кончается это никогда, пусть не кончается», – шепчет герой. И невольно начинаешь шептать вместе с ним.