Сам же Шаховской, так же, как и его друзья по «Приютинскому братству» Сергей Фёдорович Ольденбург, Александр Александрович Корнилов, Иван Михайлович Гревс, Владимир Иванович Вернадский, остались в России и прошли свой крестный путь. Будучи кадетом и либералом, Шаховской признавался в своём монархизме, в том, что и у Достоевского, у славянофилов находил для себя много близкого.
Или другая крупнейшая фигура русского либерализма – Пётр Бернгардович Струве, выдающийся русский политический мыслитель и общественный деятель. Уже в 1915 году он покинул кадетскую партию. А позднее, в конце Гражданской войны, Струве становится министром иностранных дел в правительстве Петра Врангеля.
– Каковы же уроки февраля 1917 года для нас, живущих век спустя?
– Об уроках Февраля за это прошедшее время написаны тома книг. Огромную роль в осмыслении феномена февраля и Российской революции 1917 года сыграли, находясь уже в эмиграции, русские либералы как «веховского», так и «антивеховского» направлений. Впрочем, это противопоставление становилось всё более условным. Ведь в главном, как мне представляется, позиции российских авторов-эмигрантов первой волны сходились и во многом сходятся с исследованиями и оценками современных авторов. Это необходимость и обязательность в годы войны соблюдения и охранения национального единства, и прежде всего внутри политической элиты страны. То, что потом, уже в годы Великой Отечественной войны, называлось единством фронта и тыла.
– Если сравнить либеральную оппозицию столетней давности с нынешней, то что между ними общего и что отличает?
– У меня большие сомнения в том, что нынешние «либералы», хотя они себя так именно называют, имеют прямое и непосредственное отношение к традициям русского дореволюционного либерального движения, особенно его земского этапа. Ведь именно во многом благодаря усилиям нашего земства были заложены условия для пробуждения самодеятельности и творческого развития населения в русской провинции.
Особенно значительно это противопоставление, если сравнить успехи земства в подъёме сельского хозяйства, народного просвещения и здравоохранения с теми «достижениями», которые мы получили в результате так называемых либеральных реформ 1990-х годов. От них мы только-только начинаем приходить в себя.
Разительны отличия не только в направлении деятельности прежних и нынешних либералов, но главное – в их методах и стилистике. Политика российских либеральных реформаторов была тоталитарной, варварской и безответственной в своей основе. Я уж не касаюсь таких вопросов, как отношение к национальным культурным ценностям и традициям, к духовным и нравственным устоям и основам российской жизни в целом.
– Какие образцы и идеалы могли бы послужить сегодня строительным материалом для русского национального исторического самосознания?
– Мне представляется, одним из основных и фундаментальных образцов и подходов к проблеме изучения и понимания русского национального самосознания могут и должны быть труды наших отечественных философов, историков, учёных, выдающихся деятелей русской культуры – писателей, поэтов, художников, музыкантов, режиссёров. Всё великое богатство и наследие национальной мысли, слова и образов, сокровищница которых неисчерпаема.
По моему глубокому убеждению, понимание исторического пути и судьбы России, её места в мире, в прошлом, настоящем и будущем должно идти через «восхождение ума и сердца к Богу», через любовь к стране, народу и истине. И в этом нет ничего парадоксального и противоречивого. Можно напомнить слова Петра Чаадаева – одного из родоначальников русской национальной философской мысли – о том, что «теперь, мы, прежде всего, обязаны родине истиной».
Вслед за ним Фёдор Михайлович Достоевский отрицал истину вне Христа. Хотя далеко не все, даже великие мастера слова, принимали эту традицию. Тот же Лев Николаевич Толстой выбирал «добро» и «истину» вне таинства Церкви, опровергая сакральную, мистическую и метафизическую основу христианства и человека. И эта его позиция оказала, на мой взгляд, самое отрицательное влияние на нашу либеральную и демократическую интеллигенцию в её разнообразных поисках.
Другой вопрос, что свой человеческий и нравственный выбор каждый делает внутри себя. В прошлом году отмечалось 150-летие Владимира Ивановича Вернадского, «российского Леонарда ХХ века». Он – фигура знаковая и для России, и для Украины, и для мировой и отечественной науки и культуры. Напомню, что его возвращение весной 1926 года в Россию было сравнимо с гражданским подвигом. Вернадский прекрасно отдавал себе отчёт, куда он возвращается. Находясь уже в Ленинграде, 17 марта 1926 года он писал в своём дневнике: «Чувство такое, что русское и само слово преследуется».