Аппарат КПСС на всех уровнях привык приспосабливаться к указаниям верхов, чтобы всегда сохранять свои выгоды. Высшая партноменклатура, видя, что корабль тонет, думала тогда лишь об одном – как самой спастись и какие выгоды можно извлечь из катастрофы. Создавали банки и фирмы, прибыльно спекулировавшие за кордоном созданными за десятилетия тяжёлым трудом народа богатствами. Детей пристраивали на учёбу за рубежом.
Можно ли было тогда повести СССР по другому пути? Теоретически – да. Практически... Не было людей, способных руководить государством лучше. Иначе что ж они вовремя активно не боролись с «линией Горбачёва»? И всё больше усиливаются подозрения, что задолго до перестройки некие силы планировали трансформировать СССР так, чтобы стать полными хозяевами его нефтегазовых богатств.
Одна из сюжетных линий романа – о жизни редакции «второй газеты» страны. Её редактором назначили «верного ленинца» с «бульдожьей хваткой», специализировавшегося на толковании работ вождя мирового пролетариата. Но со временем он бюстиком Ильича начал колоть орехи. Освободился, стало быть, от заблуждений. От них легко избавлялись многие журналисты, взращённые на «партийности печати».
Как так быстро возникла совершенно иная журналистика? Таким вопросом мучается одна из героинь романа. Для меня это не было тайной, поступив на журфак МГУ, я обнаружил, что мало кто из будущих «партийных пропагандистов» хотел даже развивать социализм, не то что строить «коммунизм». Цинизм был в те годы уже весьма распространённым «учением». С ним же столкнулся и на работе в разных редакциях.
В романе есть персонаж (в нём легко узнаётся известный газетчик) – весьма типичный представитель партийной журналистики. Из маленького городка Западной Украины. Работал за рубежом. И вот стал замом главного редактора крупнейшей газеты. Отличался он двумя качествами – открытой неприязнью к статьям о проблемах русского народа и флюгерным мастерством определения направления властного ветра.
В свой звёздный час, в дни ГКЧП, преобразился радикально: «Пропало рабское почтение к партии. Теперь Никита Семёнович находил о ней самые грубые слова, говорил, будто отдавал армейские команды. Глядел на всех жёстко, с нескрываемым высокомерием».
И таких вмиг преобразившихся было много.
«Что ж это за творение такое – человек? – думал Савельев, слушая этих перевёртышей, – чтобы так, за несколько дней или даже часов, изменить свою суть на прямо противоположную… История повторяется. Циники от политики всегда апеллировали прежде всего к низменным потаённостям человека, рассчитывая обрести управляемую тёмными инстинктами массу».
Ставку на подлецов сделали и после демонтажа СССР. Автор напомнил, как в дни противостояния с Верховным Советом они орали: «Красно-коричневые оборотни обнаглели от безнаказанности! Тупые негодяи понимают только кулак! Поддержим символ демократии – нашего президента Ельцина!» Тому якобы мешали работать «коммуно-фашисты». И Ельцин и его приспешники отдали приказ из танков стрелять по законному парламенту. Установив мародёрский режим, они начали разграбление богатейшего государства.
«Четыре года самой разрушительной в нашей истории войны нанесли стране меньше ущерба, чем один год приватизации по Ельцину–Чубайсу! Большинство предприятий продавалось иностранцам. Через подставных людей, по ценам в сотни раз дешевле, чем они стоили. Челябинский тракторный завод, где было 54 тысячи работников, отдали за два миллиона двести тысяч долларов. В Европе столько стоит небольшая пекарня».
Отчего так безболезненно прошла ваша трансформация из «товарищей» в «господа»? К примеру, в моём городе никто из руководителей КПСС не защищал «родную мамку» от проклятых «демократов». А ведь силы-то были неравные: у КПСС – Политбюро, ЦК, КГБ, прокуратура, суды, армия… Всё сдали. В три дня. Значит, защищать не шибко хотели. А 19 миллионов рядовых членов КПСС выполняли покорно указания верхов, зная, что противиться – себе во вред. Но тогда тоже несите ответственность за разрушение СССР. Удобно считать себя невиноватым, что виноват – дядя.
Сначала номенклатура ещё боялась мнимых преследований. Но после расстрела в 93-м Верховного Совета и разгона местных Советов вдруг обнаружили, что на власть ставят бывших горкомовских, стало быть, уже не надо бояться… Однако директора рядились тогда ещё в «красные одежды».
Помню, как в 93-м в Ковров приехал из Москвы главный приватизатор и на «партхозактиве» убеждал заводских, что скоро на предприятия инвестиции хлынут «бурным потоком».