За дирижёрским пультом – Павел Сорокин, и оркестр под его управлением был способен в лучшие моменты вызвать ощущение катарсиса, воздействуя на зрителя ничуть не менее великой греческой трагедии.
Теги: искусство , театр , балет
«Безумный день, или Женитьба Фигаро»
Комедия П. Бомарше в двух действиях, перевод Н. Любимова
Театр им. Вахтангова, режиссёр-постановщик Владимир Мирзоев, в ролях: лауреат Государственной премии России М. Суханов, заслуженная артистка России М. Есипенко, Д. Соломыкин, П. Кузьминская, В. Новикова, М. Севриновский, заслуженный артист России А. Павлов, А. Злобин, О. Лопухов, заслуженный артист России А. Галевский.
Либералы Парижа ликовали, переписывая и распространяя текст, в котором автор так едко и беспощадно высмеивал нравы аристократии и феодальные устои. Любовные перипетии тогда, в конце XVIII века, на пороге революции, воспринимались лишь как предлог и повод ткнуть монархию носом в отживающие порядки. "Безумный день[?]" на тот момент был поистине революционной пьесой; и в постановках главенствовал мятежный дух.
Во второй половине XX века, когда так хотелось праздника, развлечения, зрители прикипели сердцем к постановке Театра сатиры (1969) и к её телеверсии, романтично-водевильному варианту «Безумного дня…», где много чувств, любви, запутанных увлечений, музыки Моцарта. Если споры - то шутливые, несерьёзные, если патетика – то спровоцированная ревностью и любовным разладом; социальные же проблемы перешли на второй план.
В Ленкоме в 93-м вернули спектаклю революционную окраску: выстрелы, пушки, Свобода на баррикадах с обнажённой грудью... Пьесу ставили и в столичных театрах, и на провинциальных подмостках. Она испытала на своём веку немало прочтений, и вот нынче осенью к ним добавилось ещё одно – в постановке Владимира Мирзоева.
В его спектакле не доминируют ни любовь, ни революция; он перенёс действие в современность и предложил свой слепок с неё. «Безумие – вот главная категория, с которой мы хотим сегодня поиграть» – так предуведомил публику постановщик.
Безумного в современном мире немало, много его и в мире сценического искусства, а точнее, в мире искусства зрелищ – театра, шоу-бизнеса… И режиссёр попытался показать нам этот безумный, безумный мир лицедейства.
И показать не в единой картине, а набором – тематически подобранных картин-реприз.
Вот Альмавива спел блатные куплеты. Неплохо, кстати, спел, с душой! Сорвал аплодисменты, самодовольно раскланялся. Выступление окончено.
Вот сцена выяснения, кто же прыгнул из окна комнаты графини. Все пошутили, разыграли отведённые им роли, и действие оборвалось, точка поставлена.
Вот шоу японских барабанщиков, вдохновенно скопированное силами персонажей Бомарше–Мирзоева. Вставлено в действие там, где, вероятно, показалась необходимой музыкальная пауза. Да это же готовый эстрадный номер!..
Ткань спектакля густо усеяна горошинами пародий и стилизаций. То графиня заговорит манерным голосом, напоминающим Ренату Литвинову; то граф эффектно появляется, спускаясь по лестнице, как спускался Олег Табаков в спектакле Богомолова; вот Марселина-нимфоманка потягивает спиртное «из горла» (тоже было, если не ошибаюсь, в богомоловской постановке); стилизация под кого-то, пародия на что-то, передразнивание – намёки прочитываются то здесь, то там…
Приём? Судя по всему, да. Смесь стилей и жанров; лишь условно связанные контекстом пьесы шоу-выступления и юмористические миниатюры. Иллюстрация ко всеобщему помешательству на эстраде, к шоу-биз-безумию.
Стержень для этих реприз, помимо общей темы, заданной Бомарше, – граф Альмавива. Или если принять предложенную В. Мирзоевым концепцию спектакля как шоу-представления – конферансье.
Режиссёр сделал графа олигархом-«паханом», а остальных персонажей – так или иначе приближёнными к нему «шестёрками». М. Суханов в роли графа ходит прихрамывая, разговаривает, топыря пальцы, стилизует речь под нагловатую безграмотную манеру говорить. Он бестолков, если не сказать, туповат, ему всё надо повторять и разжёвывать.