Катет и гипотенуза – это образы! Каждая математическая формула хороша лаконизмом, но она ещё больше выиграет, если в ней будет присутствовать поэзия. Взять ту же неевклидову геометрию Лобачевского. В ней бездна фантазии. Чтобы её обнаружить, надо быть поэтом.
У меня несколько парадоксальное мнение: поэт не обязательно должен писать стихи, но мыслить образами – это одна из основных ипостасей поэтического состояния.
Что касается поэтического состояния, то известно, что оно присуще человеку не только творческой профессии. Оно может возникнуть и в инженере, и в агрономе, и в водителе.
АЛМА-АТА (Республика Казахстан)
Теги: культура , искусство
Не знаю, в чём моя вина
Движение
Скажи рулевому, чтоб правил - правее.
Скажу рулевому, чтоб вывел – левее.
Не надо правее,
Не надо левее,
А надо – живее! Живее! Живее!
А надо, чтоб сильно вертелись колёса
И не буксовало решенье вопроса.
И цель благородна, и ветер в ушах,
И слышно, как прячется враг в камышах.
Куда полетят молодые моторы,
Сыновней тоской оглашая просторы,
Вздымая пласты и пуская вразнос
Молчанье полей и усталых берёз?
* * *
Это было в прошлом веке,
Где водились чудеса.
Вспять уплыли наши реки.
Молча сгинули леса[?]
Это вы в холодном зале
Что-то пели о любви?
Вам, конечно, приказали,
Вас к берёзе привязали,
Вас пытали на крови,
По щекам цепями били?
Целились из-за угла?
Нет, мы Родину любили.
С нами Родина была.
До сих пор в Сибири где-то
Отдыхает меж болот
Наша главная ракета.
Наша сила и оплот.
Если что – она взовьётся
И умчится навсегда
В мир, где весело живётся
Средь покоя и труда,
Где не злобствуют народы
И работают с утра
Поезда и пароходы
И на пашнях трактора.
Где широкие дороги
И высокие мосты,
И не чувствуют тревоги
Пограничные посты.
…Но укрыты к ней подходы,
Зашифрованы пути,
Чтоб соседние народы
Не смогли её найти.
А когда и нас не станет,
Враг заявится, спеша,
Пусть попробует, достанет.
Не достанет. Ни шиша.
* * *
Какие нынче урожаи?
Какие виды на зерно?
Мы никому не угрожали.
В Европу выбили окно.
Да не окно, а только щёлку –
Чтоб в доме сделалось светло.
Но от неё немного толку:
Ладонь просунуть тяжело.
Мы только сунули – и сразу
Уже гудят со всех высот:
Давайте нам задаром газу
И нефти баррелей пятьсот.
Зачем, сердешные, пристали,
На что вам эта ерунда?
У нас пятьсот вагонов стали
И рыба бьётся в невода.
Нам ничего для вас не жалко –
Ни кваса и ни холодца,
Ни дорогого полушалка,
Ни оренбургского песца.
Встречайте нас, как мы встречаем,
С улыбкой – друга и врага.
А то возьмём и осерчаем
И подпалим свои стога.
Таких наделаем пожарищ
И наворочаем делов,
Что ни один в Москве товарищ
Не подберёт весомей слов.
Мы не оставим белых пятен…
Уж так сложилось на веку,
Что дым отечества приятен
У нас любому чудаку.
Фермер
В советский бывший развалившийся колхоз
Американец Джон Копейкин жену-красавицу привёз.
Жене понравились ромашки и луга,
Но озадачила январская шуга.
Но Джон Копейкин был, естественно, не глуп
И озаботился запасом соли, сахара и круп.
И перед тем, как наплодить своих детей,
Они построили жильё для лошадей.
У них в курятнике семнадцать тысяч кур.
Ведь Джон Копейкин, весельчак и балагур,
С утра до ночи он не тратит время зря
(Зачем ещё тогда летать через моря?)
И вот окрестные решают мужики:
Доколе будем чесать языки?
Пора и нам, товарищи, тогда
В своих лугах пасти свои стада.
И рассуждают так азартно, горячо:
А ты-то чё? А я-то вот ни чё!
И чокаются, глядя на луга:
Россия! Родина! Как ты нам дорога!
Разлука
Прощайте, скомканные вещи,
Тетради и карандаши.
Приметы времени зловещи:
Не плохи и не хороши.
Всё, что раздать не успеваю,
Всё, что не дорого давно,
Позабывать – позабываю,
Мечу в колодезное дно.
Пускай достанется кому-то
Когда-нибудь на склоне дней