Обращений к религиозным темам в сборнике множество. Но – как бы это сказать помягче? – все они носят ярко выраженный оттенок глумливости. Кибиров как «мастер» жанра кухонной философии (вспомним непревзойдённую метафору «Небосвод голубой, как Уайльд») старается спроецировать своё видение жизни на основополагающие эпизоды христианской истории. И выдаёт, по сути, пошленькие анекдоты за некие вспышки религиозного опыта:
Новорождённый Карапуз,
Грудной Младенец Иисус
Дарует снова Новый год,
Ещё один нам шанс даёт.
В каждом «богоискательском» стихотворении – издёвка, тонкая или не очень. «На девятом месяце Мария. // Снега нету. Но подмёрзла грязь». «А был бы Он арийцем, а не жидом по матушке, // Так и доктор Геббельс уверовал бы!», «К наболевшему вопросу о filioque. // Слово предоставляется // Товарищу Жириновскому». Сакральные, мистические категории сводятся к местечковому юмору. И абсолютно не понятно, зачем так подходить к вопросу. Не веришь? Ок, не верь. Вот и свобода совести. Но к чему издеваться над тем, что свято для людей верующих?! Здесь уместна параллель с официантом, плюющим в суп. Он классово ненавидит клиента, потому что тот богаче, и делает гадость. На большую храбрости маловато, а мелкая – пожалуйте-с. Кибиров же ненавидит тех, кто способен искренне, честно, с трепетом – верить. Это не научный атеизм, а подленькое суесловие.
Вы спросите – в чём же корень кибировского отношения к Богу? Тут – как в известной песне: «…ответ ужасно прост – и ответ единственный». И кроется он в отношении к людям:
Влекусь, не уступая место тётке,
Нависшей надо мной. Не то чтоб я
Устал уж очень. Но таким уродкам
Не уступает ненависть моя.
Цветочки и ягодки в саду Ольги Седаковой
Ольга
Седакова.
сад мирозданья. – М.: Арт-Волхонка, 2014. – 72 с. – 2000 экз.
Вот книга Ольги Седаковой – «сад мирозданья». На всякий случай оговоримся, что опечатки никакой нет, название действительно написано со строчной буквы. Впрочем, самое интересное – далеко не в названии. Читаем аннотацию: «Ольга Седакова – выдающийся современный русский поэт». Своеобразная заявка. Дальше – больше. Несколько лет назад поэтессе была присвоена премия Данте Алигьери. Формулировка следующая: «За сочинения, в совершенстве выражающие поэзию как странствие к центру человеческого предназначения и обновляющие опыт высочайшего поэта Данте Алигьери». Что ж, звучит серьёзно. Так и хочется поскорее открыть сборник и понять уже в конце концов каковы они – выдающиеся русские поэты современности.
Как не дрогнувши вишни потрогать?
Эти вишни дыханья темней
собирают и пробуют копоть
неизвестных и сжатых огней.
Прекрасные, так созвучно эпохе звучащие строчки! Но почему-то сразу всплывает на обочине сознания что-то вот такое:
Неужели сейчас только бархатный луг
Трепетал позолотой полдневных лучей?
Неуклюжая туча ползёт, как паук,
И ползёт – и плетёт паутину теней!..
Ой, это Надсон. Им же критики попрекали поэтов аж в Серебряном веке! Так вот оно какое на самом деле наше время! Итак – выяснили: Седакова – настоящий современный поэт.
Возьмём ещё одну цитату: «И было псалтырью, толкующей мне // о том, что никто, как она, не свободен…» Во второй строчке 12 слогов и при этом 8 слов. Пулемёт, да и только. Такие вещи, разумеется, «облегчают» восприятие текста. Ну и словосочетание «как она» – разумеется, отличный пример грамотной работы со звуком. Схожих примеров на страницах «сада мирозданья» достаточно. Оно и неудивительно, ведь перед нами – поэт не простой, поэт выдающийся.
Что ж, с величием и современностью вроде всё ясно. В определении из аннотации присутствует ещё одно слово. Русский. Рассматриваемая книга однозначно подтверждает сей факт, содержа в себе исключительно стихи на русском языке. Но, возможно, найдутся ещё какие-то доказательства. Вот выдержка из одного занимательного интервью, данного «Эху Москвы»: «При свете майдана российское общество (не власть, а общество) выглядит позорно. Слово жёсткое, но мягче я не скажу». Вот она, точка сборки. Свет майдана, ну разумеется. Сразу понятны и многочисленные западные премии, и уважение со стороны либеральных соотечественников. А современность, мастерство, глубокая философия текста – это вовсе не обязательно.