"Я - Парис, я – Пегас, я – Персей, Я взлетел, я вскакал на Парнас, Мне до фени Шекспир и Орфей, Я в анналах по шею увяз[?]"
На протяжении целого вечера он периодически выступал со своими шедеврами, срывая всякий раз овации у публики.
На следующее утро и тому и другому позвонили из областного правительства и предложили срочно зайти к ним пополудни. Ровно без четверти двенадцать Беленький и Застёжкин столкнулись нос к носу у дверей завотделом по культуре Сурковой Серафимы Николаевны.
– Здравствуйте, здравствуйте, дорогие наши классики, – двинулась навстречу литераторам Суркова. – Дело к вам архиважное и очень даже волнительное. Вчера на вечере мы все слушали ваши выступления и решили, что пора вам, значит, в Париж подаваться, в новые горизонты взлетать, в цивилизацию.
– Куда-куда? – вырвалось изумлённое восклицание у обоих литераторов.
– В цивилизацию, в Париж, – повторила Серафима Николаевна.
– Зачем? Чего там делать-то, в этой цивилизации?
– За премиями.
– За какими? – непонимающе уставились на чиновницу друзья.
– За самыми главными по литературам. Мы тут вчера после вашего выступления задержались маленько и со всем нашим культурным министерством порешили отправить вас за грамотами. Хватит уже скромнеть в своём Отечестве, пора и Европы покорять, как Наполеон с Бонапартом. Ты, Беленький, поедешь за Пукером…
– За Бу… Букером?! – вытаращил глаза Беленький.
– За Пукером, за Пукером, он прозаикам вроде выдаётся, – подтвердила Суркова. – А ты, Застёжкин, за Нобелевым как поэт. Я не путаю?
– Нет, Серафима Николаевна, не путаете, – вытер испарину со лба Застёжкин. – Только кто нам их так просто даст?
– Дадут, куда эти французишки денутся! – пренебрежительно отмахнулась Серафима Николаевна и протянула литераторам толстую пачку бумаг. – Мы тут вам такие рекомендации понаписали, особенно тебе, Застёжкин, что сам Бог бы не устоял. Так что скатертью вам дорога.
Через четыре дня в кабинете у Сурковой раздался осторожный стук.
– Войдите.
Дверь тихо открылась, и на пороге возник Беленький. Был он какой-то помятый, взлохмаченный, с нездоровым блуждающим взглядом.
– Беленький?! – удивилась Серафима Николаевна. – Почему здесь? Что произошло?
– Да вот, тут, значит… так оно и вышло, – замямлил прозаик.
– Говори внятно, – покраснев, рявкнула Суркова.
– Ну, мы это, значит, сели в купе и поехали, куда нас послали, в этот Париж, будь он неладен, – взволнованно затараторил Беленький. – Ну, выпили малость на дорожку, потом ещё малость, потом ещё. Ну, так за разговорами, значит, до Берлину и доехали. А в Берлине этом Застёжкин меня в кабак какой-то затащил. Пойдём, говорит, цивилизацией подышим, сосисок немецких поедим со шнапсом, пока поезд стоит. Ну и пошли, значит, шнапса попили, сосисок поели. И тут Застёжкина понесло, на стол забрался и принялся стихи свои во весь голос орать. Я его успокаивать пытался, а он мне в морду салатом. А тут и полицаи немецкие подскочили, туда-сюда, протокол составлять. Застёжкин в драку, кричит: «На кого руку подняли, на нобелевского лауреата!» – и ну бутылки в витрину швырять. Все деньги на штрафы. Еле назад доехал.
– А сам Застёжкин где? – схватила за грудки несостоявшегося лауреата Суркова.
– В Бе… Берлине остался, в дурдоме. Просит помощи и денег на обратную дорогу, – заплакал Беленький.
Дмитрий ВОРОНИН
Теги: юмористическая проза
Одностишия
ДЕГРАДАЦИЯ
Отстал от жизни[?] и пошёл обратно.
НА ВЫСШЕМ СУДЕ
В чистилище?.. А может, лучше - в баню?
НЕЧЕГО ТЕРЯТЬ
Когда нет денег – меньше их не станет.
РОБА
И фрак, и смокинг – это спецодежда.
ЖЕРТВА
Купился на рекламу – и купил.
БЛИЗОРУКОСТЬ
Красавицы вблизи порой не так ужасны…
ВЕРНЫЙ ПРИЗНАК
Лекарства – верный признак нездоровья.
СВОИ ТРУДНОСТИ
Чем выше рост – тем ниже нагибаться.
Леонид ГЛИНСКИЙ
Теги: юмор
Гастрономическая география
Я бы в Томске томился, В Туруханске струхнул, На окно бы косился, Опустившись на стул. Александр Кушнер