Отступление II
Несколько слов об оформлении. Некоторые издания Васильева «украшены» работами замечательного русского художника Павла Кузнецова, который, как известно, работал в Азии и сумел передать тысячелетнюю историю восточных народов в тончайших живописных работах. Такова «Бухарская серия», оригинальная «Киргизская сюита». Почему-то принято считать, что его картины близки поэтике Васильева. На мой взгляд, это не совсем так, ибо работы Кузнецова статичны… Застывшие полотна как бы призывают к неспешному созерцанию, каждый кувшин, каждая капелька воды имеют значение. А поэзия Васильева – острая, динамичная, наполненная образной силой, всё время говорящая об изменениях жизни. Мы постоянно чувствуем дыхание двух культур – русской и казахской: беспощадные звери, сказочные персонажи переплетены с жизнью казачества, с революционным бытом, драматизмом, энергией! Так вот: в данном издании помещены работы (неизвестных широкой публике) павлодарских художников.
И несмотря на то, что я любые картины считаю излишним украшательством для издания поэзии (тем более Павла Васильева), с использованием этих работ можно согласиться и оценить их.
Ну а теперь опять в тему моих заметок. В тему книги. Перед самой смертью Бориса Пастернака к нему обратилась вдова Васильева с просьбой написать о поэте. В связи с реабилитацией поэта возникла необходимость восстановления его (хотя и посмертно) в Союзе писателей. Некоторые знакомые и даже приятели отказались заняться этим… А Пастернак написал немедленно. Вот его строки: «В начале тридцатых годов Павел Васильев производил на меня впечатление приблизительно того же порядка, как в своё время, раньше, при первом знакомстве с ними, Есенин и Маяковский. Он был сравним с ними, в особенности с Есениным, творческой выразительностью и силой своего дара, и безмерно много обещал…»
Что сказать под занавес? Наверное, вот что: вплоть до начала XIX века всякий художник сам смешивал себе краски. Кстати, и сегодня в Венеции любой жаждущий может прийти в особый магазин и купить себе пигментов из мешочка и «заварить» по-своему. Вот так и Павел Васильев смешивал нам свои поэтические коллизии с ветрами, степью, полётами птиц и опрокидывал небо на «скрипучие кровати» влюблённых…
Теги: Павел Васильев , поэзия
Иван Стаднюк продолжает воевать
Фото: Михаил ПАЗИЙ
К 95-летию со дня рождения писателя-солдата
О Великой Отечественной писали, пишут и будут писать многие, но независимо от того, появится ли новый Лев Толстой (родившийся, как известно, через 16 лет после изгнания наполеоновских орд), Иван Стаднюк сохранит своё особое место среди авторов этой темы. Во-первых, потому, что он вышел из самой, как говорится, народной толщи, из крестьянства, и горе мыкал такое, что никакому горожанину не снилось. Ведь родился Иван Фотиевич в 1920-м, и трагедия коллективизации пришлась на его подростковые годы. Он был фронтовым корреспондентом, но низового звена - не из тех, как наши знаменитые к тому времени писатели, которые общались всё больше с генералами и обеспечивались максимально возможным по тем условиям комфортом.
Приходилось ему бывать в смертельно опасных переделках, причём связанных не только с вражескими атаками и обстрелами. Так, однажды на прифронтовой дороге попались ему два доброжелательных попутчика, которые потом оказались немецкими диверсантами. Надо ли комментировать политическую сложность ситуации, в которую попал молоденький советский офицер[?]
…Иван Стаднюк написал немало хороших книг, в том числе об известном всем кино- и телезрителям разудалом пареньке по имени Максим Перепелица. А вот с главным своим творением Иван Фотиевич допустил, как представляется, ошибку, какую допустили многие, подобные ему, немолодые писатели. Он задумал огромное эпическое полотно "Война", но успел довести его лишь до первых месяцев войны. Возможно, ему помешала огромная общественная работа, которую он вёл в писательском мире Советского Союза. Однако и то, что он успел написать, на мой взгляд, бесценно. Ибо это честный, высокопрофессионально написанный рассказ из первых рук. И я имею в виду не только неоконченную «Войну», но и мемуарную книгу «Исповедь сталиниста».