Итак, приходится сделать вывод: первый лауреат неуклюже рассказывает истории, не имеющие отношения ни к Казахстану, ни к России. Второй же фактически работает на активистов белорусского майдана вроде Зенона Позняка (автор, поднаторевший в журналистике, имён предусмотрительно не называет, хотя они витают в воздухе). Но стоит ли фондам, пользующимся господдержкой, поощрять грядущие оранжевые революции? И когда же, наконец, наше премиальное сообщество повернётся лицом к авторам, ориентированным на благополучие страны?
Теги: Илья Одегов , Тимур и его лето , Саша Филипенко , Бывший сын
От подахматовок до подмаксимок
Ковалёв Г.Ф. Избранное. Литературная ономастика. - Воронеж: Издательско-полиграфический центр "Научная книга", 2014. – 447 с.
Покупая книгу, все мы получаем, так сказать, готовый продукт, над которым работал не только писатель, но и художники, корректоры и издатели, само собой. И если труд всех перечисленных специалистов не вызывает у читателя особого интереса, то писательская кухня продолжает притягивать. Опубликованные черновики любопытны едва ли не больше, чем окончательный текст. Возможность прикоснуться к святыя святых – нечастый подарок для любознательного читателя.
Каждое литературное событие, каждая книга быстро обрастает огромным количеством самых невероятных слухов, сплетен, догадок и вариантов. Я помню пять вариантов Дома Грибоедова из «Мастера и Маргариты», несколько адресов того самого подвала, в котором влюблённые пекли картофель и который угрожали залить весенние грозы.
Это понятно и оправданно – хочется прикоснуться не только к тексту, но и к тому, что окружало его создателя.
В отличие от топонимики – истории названий улиц, городов и территорий – ономастика занимается историей возникновения литературных имён, мистификаций (Черубина де Габриак) и причин, к этому побудивших. Читатель Саши Чёрного может догадаться, что Вакс Калошин – Макс Волошин, но причины возникновения нового имени выяснятся только при более глубоком исследовании.
Автор книги проделал огромную архивную работу, имея дело как с фактами из самой глубины истории, так и с новыми реалиями, коим большая часть наших сограждан были свидетелями.
Есть в книге некоторая перегруженность информацией – датами, фамилиями, что затрудняет чтение. Однако для специалистов скорее всего наиболее ценна будет именно эта фактура. Сам автор занимает отстранённую позицию и не склонен расставлять определённые акценты: есть события, есть информация, есть возможные варианты, остальное должен додумать читатель.
Хотя иногда тяжело удержаться от оценок – ну как, например, барышням, восхищённым одетой не на ту руку перчаткой, удержаться от праведного гнева, читая про «подахматовок», которые «похожи на поганки, вылезшие после дождя»? Приведённый пример вполне может вызвать негодование, но слово из исследования не выкинешь – оно принадлежит Гумилёву.
Литературная среда – весьма своеобразное место. Горькому досталось от Бунина – подмаксимки, Блоку, с его культом Прекрасной Дамы, – практически от всех. (Идёте на Блокослужение?)
Подробно разобрав практически каждого известного поэта Серебряного века с точки зрения ономастики, Ковалёв не забывает и про поэтов советского периода.
Исследование открывает с неожиданной стороны как широко известных авторов, так и малоизвестных и будет интересно всем любителям русской литературы.
Константин УТКИН
Теги: Ковалёв Г.Ф. , Избранное , Литературная ономастика
С чего начинался Есенин
М.В. Скороходов. Сергей Есенин: истоки творчества (вопросы научной биографии). - Москва: ИМЛИ РАН, 2014. – 383 с. – 800 экз.
В конце 2014 г. вышла в свет монография М.В. Скороходова, старшего научного сотрудника ИМЛИ РАН, учёного секретаря Есенинской группы, "Сергей Есенин: истоки творчества", в которой на основе сопоставительного анализа многочисленных научных биографических исследований, посвящённых русским писателям, охарактеризована специфика научной биографии и летописи жизни и творчества гениального русского поэта. Автор предполагает, что изучение его круга чтения, школьных программ, учебников и учебных пособий, по которым Есенин обучался, а также лекционных курсов, прослушанных поэтом в университете Шанявского, позволяет выявить истоки есенинской поэзии. На конкретных примерах показано, как в школьные годы Сергей Есенин получил представление о подвигах Евпатия Коловрата, о личности Марфы Посадницы, о деяниях Петра I. Именно тогда сформировался интерес поэта к русской истории, что позднее нашло яркое отражение в его поэмах об этих исторических личностях. В главах, посвящённых обучению Есенина в Спас-Клепиковской второклассной учительской школе и в университете Шанявского, мы вслед за автором монографии погружаемся в многообразный мир книг. Особый интерес вызывает у нас Есенин-читатель, Есенин-филолог, который открывает для себя отечественную словесность. Изучение начальной поры есенинского творчества логично завершается в монографии главой, в которой подчёркивается особая значимость первой книги стихов «Радуница» в эволюции Есенина.