«ЛГ» поздравляет нашего давнего автора Ивана Сабило с 75-летием, желает ему крепкого здоровья, вдохновения и новых замечательных книг.
Теги: Иван Сабило , Голубиная почта
У каждого своя кунсткамера
Игорь Шнуренко. Начальник Башни: Роман. - М.: Современная литература, 2014. – 688 с. – 3000 экз.
Современное общество потребителей, "власть немногих", доведённая автором до абсурда, и двое талантливых нищих студентов на фоне Петербурга XXI века – таков «Начальник Башни» – роман известного питерского журналиста Игоря Шнуренко.
Писатель изображает гротескно-безобразную вселенную новой «северной Венеции», которую уже едва ли можно назвать культурной столицей. Вместо выставок картин в этом городе – выставка «Тело человека», где за стеклом – ещё тёплая девушка с начисто содранной кожей. Писатели, исчерпав все сюжеты, морят голодом стариков и записывают их последние в жизни слова. На смену театру приходит порнография. Актёры, обречённые на нищенское существование, готовы убивать на камеру, чтобы только жить безбедно, а олигархи делают друг из друга консервы и угощают ими своих гостей на светских мероприятиях. В общем, у каждого своя кунсткамера.
Фабулу романа передать почти невозможно: линии сюжета путаются, лирические отступления, неоднозначные образы и некоторый мистицизм делают повествование ещё более размытым, усложняя понимание. Чем заканчивается роман? И на этот вопрос нет достойного ответа. Повествование фактически обрывается, оставляя читателю ощущение бессмысленности существования в целом и романа в частности: «Что толку писать книгу, если у нашего поколения ничего не получилось? Если мы даже не попытались, если осмеивали, унижали и грабили тех, кто что-то пытался?»
В то же время нельзя не отметить цепляющий за живое образ города на Неве, созданный в романе. Несмотря на то, что в некоторых описаниях мы узнаём Петербург Гоголя, Достоевского, Белого, есть у Игоря Шнуренко и собственный, неповторимый Петербург XXI века – ещё более страшный, безжалостный и одновременно притягательный: «Печальный, проклятый, весёлый, наивный, мудрый город». Город, который «задумывался как побег, как переход границы, как отчаянный рывок в невозможное».
В целом произведение депрессивно, тяжело читается и оставляет скорее неприятный осадок[?] Но так и должно быть. Едва ли можно испытывать радость, когда подлинное искусство подменяется порнографией.
Валерия ГАЛКИНА
Теги: Игорь Шнуренко , Начальник Башни
Пятикнижие № 16
ПРОЗА
Ольга Шевчук. Сокровища Посейдона. - М.: У Никитских ворот, 2014. – 496 с. – 500 экз.
Этот роман написан в редко встречающемся ныне авантюрно-приключенческом жанре. В нём дан оригинальный взгляд на 90-е годы XX века. Согласно авторской версии те, кто накопил в то время деньги, шли не только в криминальный бизнес, но и тратили их на поиски... сокровищ. Стоит признать, что такого романтического подхода с примесью наивности не хватает нашей нынешней литературе. А ведь несмотря на все исторические передряги, романтизм никуда не делся из русского характера и продолжает оставаться одной из его констант. Текст Ольги Шевчук достаточно объёмен, насыщен сюжетными коллизиями, которые по-настоящему захватывают. Развязка, как и положено, неожиданна и непредсказуема. Целая россыпь точно угаданных деталей придаёт повествованию единственно нужный контекст. Писателю удалось пройти по тонкой грани между реализмом и романтизмом, создав привлекательные характеры, которые запоминаются и волнуют.
ПОЭЗИЯ
Роман Нехаев. Свет и тени: Лирика. – М.: РИЦ МГПУ им. М.А. Шолохова, 2015. – 111 с. – 300 экз.
Имя Романа Нехаева не очень на слуху у любителей поэзии. А жаль! Это самобытный и талантливый автор со своим творческим почерком и узнаваемым голосом. Он достаточно аскетичен в средствах, но при этом ценит слово во всей русской многозначности смыслов. В книге много строк посвящено детству и ощущениям взрослого человека, с ним связанных. Сентиментальности в текстах много, но она не воспринимается нарочито, а как естественное состояние рефлектирующей натуры. Нехаев любит и чувствует природу, находит для пейзажной лирики негромкие и точные слова. Не чужд он и игрового момента, но не заигрывается, сохраняя иронию в рамках человеколюбия: