Безусловно, подлила керосину в огонь вражды и уничижительная критика Шолоховым литературных способностей Солженицына в этом же письме. В частности, о пьесе «Пир победителей» он писал: «Что касается формы пьесы, то она беспомощна и неумна. Можно ли о трагедийных событиях писать в оперативном (наверное, всё же «в опереточном». – А.В. ) стиле, да ещё виршами, такими примитивными и слабенькими, каких избегали в своё время даже одержимые поэтической чесоткой гимназисты былых времён? О содержании и говорить нечего». Думаю, оценка эта стала известна Солженицыну, поскольку он знал о предложении Шолохова исключить его из Союза писателей.
Вполне понятна и ответная неприязнь Солженицына к Шолохову, но в ней, однако, есть некая загадка. В самом деле: если борьбу Солженицына с советской властью и Союзом писателей не поддерживали даже Твардовский и его либеральное окружение, то не мог же Солженицын всерьёз надеяться, что её поддержит более «консервативный» Шолохов? Здесь надо вспомнить о писательских амбициях Солженицына, который, по словам Е.С. Булгаковой, считал своим «старшим братом» самого М.А. Булгакова (Палиевский Пётр. Что проявило время // «ЛГ», 2008, № 50). Но утвердиться в качестве первого русского писателя своей эпохи Солженицыну, видимо, мешал Шолохов – автор одного из лучших романов ХХ в., первый советский лауреат Нобелевской премии по литературе. Причём если Шолохов-романист пожинал плоды заслуженной литературной славы, то появившиеся сначала в «самиздате», а потом и в «тамиздате» (т.е. на Западе) небезынтересные и политически острые на тот момент романы Солженицына («Раковой корпус», «В круге первом») в художественном смысле не выдерживали, конечно, сравнения с «ТД».
Не исключено, что именно опасение остаться в истории литературы «вторым номером» после Шолохова, в тени «ТД», и привело Солженицына к «сальеристскому» решению морально дезавуировать, «отменить» Шолохова как писателя. Для этого он выбрал два основных пути: поддержал старинную сплетню о присвоении Шолоховым рукописи «ТД» и всячески пытался принизить значение остального творчества Шолохова, главным образом «Поднятой целины» (далее – «ПЦ»).
Именно Солженицын оказал всемерную поддержку и помощь И.Н. Медведевой-Томашевской (псевдоним – Д*) в работе над книгой «Стремя «Тихого Дона», где на уровне вульгарного литературоведения рассматривалась возможность, что первая половина «ТД» принадлежит перу известного до революции донского писателя Ф.Д. Крюкова, написал к ней апологетическое предисловие и помог опубликовать за границей. Осведомлённый в тонкостях психологической войны Григорий Климов оспаривал утверждение Солженицына, что Д* работала «бескорыстно»: «Году этак в 1969 среди кандидатов на докторскую степень в области русской литературы ходило заманчивое предложение: стипендия в 5000 долларов. Но при этом маленький «соцзаказ» – требуется доказать, что Шолохов НЕ автор «Тихого Дона». Кто-то соблазнился, сидел и копался в этой области. Потом эту диссертацию пустили под маркой анонимного «советского литературоведа Д.», который сразу же сыграл в ящик. А для пущей важности расписаться под этим дали Солженицыну. Типичная фальшивка психологической войны. Ведь я сам работал в области этой психвойны и мог бы накатать целую диссертацию о таких фальшивках».
Поскольку действие «ТД» переваливает за 1920 год, когда умер Крюков, Солженицын вынужден был поддержать анекдотическую версию С.П. Старикова, что «ТД» «дописал» после Крюкова тесть Шолохова Пётр Громославский. Понимая, однако, что Крюков – довольно слабая кандидатура на роль «первого автора» «ТД», Солженицын выдвинул ещё одну, безымянную: «Не могу абсолютно уверенно исключить, что – был, жил, никогда публично не проявленный, оставшийся всем не известен, в Гражданскую войну расцветший и вослед за ней погибший ещё один донской литературный гений…» Был, жил… какая-то несолидная аргументация для писателя такого уровня, как Солженицын.