Только не надо думать, что на рисунках изображены те артефакты, о которых пишет поэтесса. Об этом прямо предупреждает филолог Сергей Степанцов (автор учёных комментариев). Так, разбирая стихотворение «Женская фигура», он пишет: «Пожалуй, из известных мне памятников ближе других стоит к нему (к стихотворению) изящное изображение на стеле Поликсенеи из Национального археологического музея в Афинах (№ 733)…» Но честно оговаривается: «Могу признаться, что одной из претенденток на прототип стихотворения мне некоторое время казалась фигура «задумчивой женщины» из Мюнхенской глиптотеки (№ 482)…» Ну если уж сам господин учёный специалист не может с этим определиться, то нас, неспециалистов, никто не осудит.
Чтобы чуть яснее было, о чём речь, приведём само стихотворение:
Отвернувшись,
в широком большом покрывале
стоит она. Кажется, тополь рядом с ней.
Это кажется. Тополя нет.
Да она бы сама охотно в него превратилась
по примеру преданья –
лишь бы не слушать:
– Что ты там видишь?
– Что я вижу, безумные люди?
Я вижу открытое море. Легко догадаться.
Море – и всё. Или этого мало,
чтобы мне вечно скорбеть, а вам –
досаждать любопытством?
Повторяю, никакого изображения древнегреческой стелы с женской фигурой в книге нет, что вспоминал Сергей Степанцов из своих экскурсий по западноевропейским музеям, мы не знаем. Я, во всяком случае, не знаю. Я просто завидую Ольге Седаковой, которая может издать всё что угодно, не думая о том, кому это надо.
А почему? Да всё по той же причине. И в этом они, пожалуй, с Долиной похожи. Патологическая нелюбовь к своей Родине и при этом пламенная любовь к грантам – гарантам добротного существования (по крайней мере у Седаковой) – становятся, по сути, своего рода пропуском в «большую» литературу. Только вот в больших водах мелким рыбёшкам как-то некомфортно. Не то что съесть могут, хотя такая опасность существует, а просто снесёт их мощным течением справедливого времени, в котором всё наконец встанет на свои места и обнажит подлинную сущность.
Теги: Вероника ДОЛИНА , Нормандская тетрадь , Ольга СЕДАКОВА , Стелы и надписи
«Которую жизнь тону»
Алёна Бабанская. Письма из Лукоморья: Стихотворения. - М.: Водолей, 2014. – 208 с. – 500 экз.
В книгу Алёны Бабанской, поэта из Каширы, вошли избранные стихотворения, написанные в 2003–2013 гг. Однозначно трудно сказать – традиционалист перед нами или представитель экспериментального стиха, хотя тяготение к традиционной поэтике всё же выражено ярче. Образы и ритмика народного стиха, фольклорные и сказочные мотивы органично соседствуют с реалиями и лексикой сегодняшнего дня. Следует отметить и музыкальность поэтики Бабанской, и часто сложный ритмический рисунок, работающий и на создание глубинных смыслов, и на эмоциональный фон произведения.
Есть в стихотворениях Алёны Бабанской какая-то чарующая отчаянность, слова, бьющие наотмашь, замолкания, похожие скорее не на тишину, а на сдавленные рыдания. При этом никакой женской истерии и эпатажа. Только нежная горечь.
Без тебя охотников пруд пруди,
Корабелов и рыбарей.
Уходи, не стой на моём пути,
Пожалей меня, пожалей.
По-щенячьи стонет, скулит листва,
Бесполезно идя ко дну.
Я ещё не ведаю, как мертва
И которую жизнь тону.
У реки широкие рукава.
И кувшинки на подоле.
Я ещё не знаю, как я жива.
Или ты меня пожалел?
Нельзя не почувствовать особое обаяние фраз: "Я ещё не ведаю, как мертва" и «Я ещё не знаю, как я жива». В этой филологической угловатости, несомненно, кроется ключ ко всему стихотворению. Именно они задают интонацию. Вообще это один из часто встречающихся приёмов Бабанской, правда, нечаянных, не намеренных, а точнее – не столько приём, сколько свойство мировидения поэта, составляющая его интонации.
Ощущение единства всего существующего в мире – сквозная тема книги. Листва может скулить по-щенячьи, плавник – упираться в небо, а человек вполне способен почувствовать себя овощем. Если и есть в такой метафоре ирония, то она не главное: главное – создан целый мир, многоцветный и сложный, мир поэта Алёны Бабанской.