Хотелось бы предложить вниманию читателей «ЛГ» избранные произведения поэтов москвичей-азербайджанцев. Кроме того, готовится к выходу книга под названием «Поэты москвичи-азербайджанцы», которая увидит свет в издательстве «Художественная литература» и позволит ценителям насладиться восточной мудростью московского разлива.
Злобу пои добротою
Ибрагим КЕБИРЛИ
(1918-2001)
РОДНИК
В пути к тебе, мой ледяной родник,
Я стал огнём – неистов и бесстрашен.
Но отчего, когда к тебе приник,
Не я тебя зажёг – был сам погашен?
Сижу на камне, всматриваюсь в дно,
Что дно души прожгло в бреду ночей мне.
А ты кипишь, но холода полно
Твоё голубоватое свеченье.
В тот миг, когда родится из потом –
Сейчас, в котором всех надежд всецелость,
Ужели то, что найдено с трудом,
Теряет тут же всякий смысл и ценность?
Нет! Видишь, тихо тает лёд.
Прости меня, хоть, может, кары стою.
Я слишком много видел мутных вод.
Я ослеплён твоею чистотою.
СТЫЖУСЬ
Стыжусь дороги, если наугад
Шагнув, неверным шагом путь кончаю.
Стыжусь вопроса, если невпопад,
Ответа не обдумав, отвечаю.
Стыжусь речей, разбухших от воды,
Страшусь, что долго будут не забыты.
Стыжусь пути, когда мои следы
С него дождём бесцеремонно смыты.
Стыжусь ветвей, обидев хоть листок,
Ведь сколько тайн подслушал у листвы я!
Стыжусь земли, коль с лугом был жесток,
Топтал траву и мял цветы живые.
Стыжусь и гор, когда хотя б одна
В году дорога в горы не приводит.
Стыжусь и родника, когда мутна
Вода, с которой жажда не проходит.
Стыжусь, когда смеюсь наедине,
Ни с кем не поделив минуты эти,
Стыжусь людей, стоящих в стороне
От бед чужих, – немало их на свете.
Стыжусь и хлеба, уронив зерно
И растоптав его, пусть ненароком[?]
Стыжусь, и на душе моей темно,
Коль день прошёл в смятенье одиноком.
Стыжусь я молний, если слов грома
Вдруг с опозданьем неуместно грянут,
И я горюю, если до ума,
До сердца не дойдя, в пути застрянут.
Стыжусь вершин, коль голову клоню
Пред каждым встречным всё смирней и ниже.
Стыжусь и далей, если изменю
Им, предпочтя всё, что гораздо ближе.
Стыжусь себя, соврав хотя бы раз,
Когда язык другого обличает.
Стыжусь, когда мой не безгрешный глаз
В чужом глазу соринку замечает…
Перевод Риммы КАЗАКОВОЙ
СТАРЫЙ ОКОП
Над Тереком, в ущельях, день за днём,
За шагом шаг среди щербатых скал,
Сгибаясь, как разведчик под огнём,
Тебя глазами жадными искал.
И по-солдатски стал мой шаг тяжёл,
Когда, почти что выбившись из сил,
Тебя, травой поросшего, нашёл,
Твой полустёртый профиль различил.
Руками эту землю я вскопал,
Тебя отрыл перед восходом дня,
А для накатов не нашлось ни шпал,
Ни даже ветхих брёвен у меня.
По брустверу исхлёстанный свинцом,
Объятый орудийной немотой,
В тот ранний час ты мог бы стать концом
Моей дороги краткой и простой.
Избыть воспоминанья не могу –
Так пусть же не смутят они собой
Колосья в поле, тр[?]вы на лугу
И облака на глади голубой.
Ты помнишь ли, как в праведном бою
Со всех сторон вставала смерть стеной,
И опирался я на грудь твою –
О грудь отчизны милой и родной!
И если годы начисто сотрут,
Изгладит время твой последний след, –
Ты в сердце у меня найдёшь приют
До дней последних, до скончанья лет.
Перевод Александра МЕЖИРОВА
ЗАБЫТАЯ ТРОПА
Ты всё-таки была ко мне строга.
Не примирюсь я до сих пор с разлукою.
Иду один в заречные луга –
Ищу следы, зову тебя, аукаю.
Сбиваю с листьев капельки воды.
Надеюсь – не надеюсь на везение.
Найду ли те далёкие следы,
Глубокие, знакомые, весенние?
Топчу росой омытую траву –
Она стоит, высокая, не кошена.
Ищу тобой забытую тропу –
Давно уже, давно она не хожена.