В брежневские времена было заведено: каждый из членов политбюро отвечает за определённый «фронт» в политике и экономике и имеет право на инициативы в рамках своей епархии. Горбачёв предпочитал всё решать самоуправно. Только Лигачёв – сторонник старой цековской централизации – пытался отстаивать права и обязанности партийной номенклатуры в системе управления. Коллективного руководства не стало, не нащупывалась продуманная стратегия. Формула «партия и правительство» потеряла смысл. Теперь слишком многое зависело от темперамента одного человека и сотрудников, которым он доверял через голову иерархии.
Время покажет правоту Лигачёва: мы так и не сумели создать более эффективную «властную вертикаль», чем КПСС как «руководящая и направляющая». Как только ЦК оказался вне игры, страна погрязла в коррупции, в политических провокациях и межнациональных распрях. Не выиграл и сам Горбачёв: в условиях безвластия власть отвоевала новая элита, к которой пристроился Борис Ельцин. Но это другая история…
Горбачёв вроде бы продолжал курс Андропова. Укреплял дисциплину, напирал на машиностроение. Правда, явно перегнул палку в борьбе с пьянством. К тому же он сразу проявил сговорчивость в международных переговорах. Выдвинул броский лозунг одностороннего разоружения. Это выглядело суетливо. Никаких коврижек ни от Лондона, ни от Парижа СССР за это решение не получил. Так и поведётся: Горбачёв будет получать очки «в личном зачёте», не задумываясь о больших и малых поражениях страны. Увы, оказалось, что интересы главы государства и страны разошлись.
Самых «неблагонадёжных» отправили в отставку в первую очередь. Тихонова, Романова. Тихонов – инженер, лауреат Сталинской премии «за коренное усовершенствование производства миномётных труб», такого гладкими речами не проймёшь. Опытные практики с самого начала скептически относились к Горбачёву. Гейдара Алиева быстро устранить не удалось – его непросто было заменить. Бакинец работал энергично, с размахом, курировал машиностроение, лёгкую промышленность, транспорт, образовательную систему – то есть ключевые отрасли объявленного Горбачёвым «ускорения». На заседаниях политбюро держался особняком, на горбачёвские игры поглядывал не без высокомерия. Понимал, что в его собственной блестящей карьере наступает время эпилога, но не спешил выслуживаться. Алиева пытались обвинить в коррупции, воздействовали на него через врачей – и наконец он подал в отставку.
Главная черта той эпохи: ради личного торжества «прорабов перестройки» на слом пошла система, связанная с интересами миллионов людей, в том числе – будущих поколений. Что-то сломалось с тех пор, истончился народный инстинкт самосохранения. Для кого-то и нынешний украинский разлом – всего лишь азартное состязание, повод потрепаться в блогах и на телеканалах.
Кульминация перестройки – это, наверное, I Съезд народных депутатов СССР. Народные избранники, по замыслу генсека-демократа, подменили собой и партийный аппарат, и правительство. Многие на первых порах воспринимали это с воодушевлением. Многих восхищало, что все решения обсуждаются в прямом эфире. Мол, на миру и смерть красна.
Сергей Станкевич, одобрительно вспоминая те дни, воспроизводит тактику, которую предложил академик Андрей Сахаров на первом заседании штаба Межрегиональной депутатской группы: «Неизвестно, сколько вся эта оттепель продлится. Нужно под любым предлогом выходить к микрофону и говорить правду. Если мы сможем делать это хотя бы несколько дней, у нас будет другая страна…»
Именно так и поступали. Когда Горбачёв искренне удивлялся, что Сахаров выступает не по регламенту, демократическая пресса начинала изображать недавнего благодетеля тираном, который оскорбляет святого правдолюбца. Даже если сочувствовать идеям Сахарова, Афанасьева, Старовойтовой и Пальма, трудно не признать: произошёл критический перекос в сторону демагогии. Что было объективно важнее для общества – доцентские дискуссии депутатов или реализация таких проектов, как орбитальный ракетоплан «Буран»? Обличение ужасов застоя или поддержка всеобщего, обязательного бесплатного среднего образования, когда все дети школьного возраста обучены и накормлены?
В результате к единовластному произволу Горбачёва добавилась бесконтрольность. Управления лишились предприятия, республики, области, города. Очень быстро едва ли не в каждой семье почувствовали разгул криминала. Самовластие и безвластие – парадоксальное и взрывчатое сочетание. Оно и привело к распаду. Об этом ещё накануне 19-й партконференции на заседаниях политбюро предупреждал Е.К. Лигачёв, а на самой конференции – Ю.В. Бондарев.