Часто дети идут по стопам родителей. Но я не стал писать стихи, хотя и тянуло к писательству. Почему? Потому что видел – как трепетно отец относится к слову, насколько неизмеримо больше меня знает языковую народную стихию. Мне казалось недостижимым его чувство природы, умение несколькими штрихами воскресить то, что ощущал и я. Да и жизненного опыта явно недоставало – о чём было писать? А начётничество у нас в семье никогда не приветствовалось...
Писатель, поэт строят свои произведения из слов. Материал этот не поддаётся тлению, он прочнее и долговечнее стали и бетона. Чтобы слова вспоминали думающие потомки, надо только им быть неложными. Нести выстраданные озарения. По этому поводу вспоминаю сказанное отцом одному популярному в 60-е годы прошлого века эстрадному поэту. Последний, сетуя на задержку выхода в свет очередной своей книги, возмущался: "Мои стихи могут устареть!" На что отец ответил: «А ты пиши, чтобы лет на пять хотя бы хватало!»
В настоящей поэзии есть нечто от Бога. Пусть даже наивность как у Николая Глазкова. Ей противопоказаны заданность и привходящие расчёты, какими бы хитроумными они ни казались. Прошло уже 38 лет после смерти отца, а многие его строки свежи, будто написаны сегодня. И это не только строки лирики, которая по сути своей стареть не должна, но и строки наблюдений и размышлений о наших судьбах.
Михаил КОВАЛЁВ , профессор, доктор физико-математических наук
Дмитрий КОВАЛЁВ
(1915–1977)
ПОТЕРИ
Они сошли в Полярном.
В полдень.
С бота.
Как уцелел он?
Как дошёл сюда?..
Что там теперь?..
Туда ушла пехота.
Слыхать:
Бомбили по пути суда.
Шинели,
Ржавые на всех от крови,
Пожухли,
Коробом стоят.
И только взгляды
Скорбь потерь откроют,
Но, как позор свой,
Ужас затаят.
От всей заставы
Пятеро осталось.
И не сознанье подвига –
Вина.
В глазах –
Тысячелетняя усталость,
А
Только-только
Началась война.
* * *
...И вот мы всплыли.
Воздух нас пьянит.
Шуршанье пены,
Ветер,
Чаек голоса.
И хмуры небо с морем,
Хмур гранит.
И хмурость режет
Яркостью глаза...
На палубе стоять
Я твёрдо мог,
А вот сошёл –
И поплыла скала.
Качается,
Уходит из-под ног,
И глохнешь.
А в ушах – колокола...
И знаешь, что покой
Коварно лжив.
Что выхода опять
Недолго ждать.
Что только тот,
Кто побеждает, жив.
Что каждый выход
Учит побеждать.
А ДУМАЛ Я...
Матери моей Екатерине Ивановне
А думал я,
Что как увижу мать,
Так упаду к ногам её.
Но вот,
Где жжёт роса,
В ботве стою опять.
Вязанку хвороста межой
она несёт.
Такая старая,
Невзрачная на вид.
Меня ещё не замечая,