Уезжая, европейцы знали, что оставляют кромешный ужас: гостиницы, клубы, посольства, наводнённые беженцами народности тутси, которые умоляли их о помощи. Но белые люди ушли, вполне отдавая отчёт в своих действиях и успокаивая себя тем, что ничего не могут поделать. "Мы услышали стрельбу сразу после того, как ушли оттуда" - таковы обычные воспоминания эвакуированных. Было сделано и нечто худшее: не увеличена, но резко - в разы - сокращена численность миссии ООН в Руанде. Вместо нескольких тысяч человек к концу апреля их осталось не более пятисот.
В эти самые дни НАТО наносило уже на Европейском континенте авиаудары по городу Горажде, стремясь заставить армию боснийских сербов отвести бронетранспортёры и артиллерию. В те же самые дни Совет Безопасности ООН требовал восстановить демократию на Гаити и вернуть изгнанного президента Аристида. Но никому за пределами Африки не было дела до Руанды, где убили председателя правительства и ряд других руководящих фигур и где временное правительство попустительствовало самому интенсивному геноциду в истории. Ни у кого не было "национальных интересов" в Руанде: американские политики говорили об этом откровенно.
Книга Игоря Кривушина - первое на русском языке комплексное аналитическое исследование ужасного преступления, которое продолжалось два месяца, прежде чем Запад официально утвердился во мнении, что его необходимо считать геноцидом. А значит, необходимо реагировать. Но как? Пентагон отметал даже предложения глушить сигналы СТМК - "свободного телерадио", которое стало рупором убийц, разжигая ненависть к тутси, представляя их недочеловеками, тараканами, уверяя, что опасны даже дети тутси. Но хотя СТМК доходила до того, что называла в прямом эфире имена и номера автомобилей потенциальных жертв, в Пентагоне заявили, что "людей убивает не радио" и что США не могут поступиться принципом свободы слова. Франция ещё полтора месяца после начала резни поставляла в Руанду оружие. И никто не был готов возложить ответственность за происходящее непосредственно на правительство Руанды, регулярные дипломатические сношения с которым приобрели сюрреалистический характер.
Всё это сегодня кажется страшным сном - в современной Руанде сами термины "хуту" и "тутси" находятся под запретом, обо всём решено забыть, чтобы "начать с чистого листа", "смотреть в будущее". Но подробное исследование Кривушина показывает, что ничего не забыто. И нет ничего такого, что не могло бы повториться снова.
Теги: Игорь Кривушин , Сто дней во власти безумия
Так ли уж плохо всё, начатое в 85-м?
На мой взгляд, смысл и значение перестройки нередко или поверхностно трактуются, или извращаются различными политиками и идеологами консервативного и либерального направлений, почвенниками и западниками. Причём и те и другие сходятся на идее политического поражения перестройки, её якобы сугубо поверхностном и элитарном характере. Рассуждения и утверждения на эту тему можно увидеть и услышать на всех каналах ТВ, прочесть в стенограммах круглых столов, в газетных статьях, книгах. Но всё ли так однозначно? Не выплёскивается ли с водой и ребёнок?
Казалось бы, да, перестройка "потерпела поражение", как утверждают современные консерваторы и либералы. Но почему же к ней постоянно возвращаются и так много о ней говорят?
По-моему, дело в том, что она как кость в горле у тех, кто боится её повторения в силу её сугубо обновленческого и социалистического характера. Нынешние консерваторы, а они являются, по сути, сторонниками возрождения своеобразного "белого" проекта, не хотят вообще никаких революций (ни "цветных", ни социальных). Их оппоненты в лице либералов всячески пугаются её классовой, а именно - некапиталистической сущности. Это для них равносильно потере смысла жизни и - вдобавок - потере воровато нажитых капиталов.
Напомню, что для самого М. Горбачёва перестройка велась в рамках социалистического выбора, и никак не иначе. В беседе со своим другом З. Млынаржем он откровенно говорил: "Наш выбор состоял в том, чтобы через демократизацию в рамках социалистического выбора очеловечить и обустроить страну".