Отдел личных коллекций ГМИИ имени А.С. Пушкина представляет новую развёрнутую экспозицию «Русское искусство XIX–XX веков из собрания А.Н. Володчинского». Собрание весьма примечательное: Перов, Левитан, Васнецов, Бенуа, Бурлюк, Кустодиев, Добужинский, Дон, братья Маковские, и не только. Выставка открывается 15 июля и продлится до 6 сентября 2015 года.
Хрупкая стяжка консенсуса
«Прелести» реформ здравоохранения многие испытали на себе
Фото: РИА «Новости»
Минувшей весной сложилась уникальная социокультурная ситуация, которую называют "Крымский консенсус" или «Путинский консенсус». Судя по оценкам, его социальная база - от 85 до 95 процентов граждан. Они одобряют внешнеполитический курс президента, воссоединение с Крымом, помощь восставшему Донбассу. Они же – против революционных сценариев смены власти.
Однако, как полагает член Зиновьевского клуба Дмитрий КУЛИКОВ, внутри «Крымского консенсуса» нам есть о чём спорить.
– Внешней политике люди говорят – да! А внутренняя вызывает немало вопросов. Противоречивая ситуация.
– Противоречие налицо. Дело в том, что с 1990-х годов в системе мирового разделения труда, в мировой хозяйственной системе Россия занимает определённое место на основе конкретной целевой установки. Тогда господствовало мнение, что если мы разоружимся, не будем вкладывать деньги в бывшие союзные республики, то доходов от продажи углеводородов должно хватить для приемлемой жизни. Да и численность населения, как полагали, будет сокращаться. В верхах никто не рвался развивать Россию. Эта стратегия главенствовала более десяти лет. И сегодня, при всех заявлениях о желании слезть с «нефтяной иглы», ярко выраженных проектных действий мало. Хотя доля нефтегазовых доходов в бюджете страны уменьшается.
Ещё один важный момент, который многое предопределяет. Речь о системе образования, которая обеспечивает состояние социальной структуры общества. То, что принято называть реформированием системы образования, я рассматриваю как целенаправленную работу по закреплению у нас социального неравенства. О качестве и содержании образования даже говорить не приходится.
Сегодня страна отказывается от советской системы всеобщего образования, уровень которого был довольно высоким. Да, тогда была проблема с элитным образованием. Его не хватало. Но ведь эта проблема не решена до сих пор! При этом умудрились сильную систему высшего образования разрушить. В итоге – неприглядная картина. За элитным образованием молодёжь едет на Запад. Часть там и остаётся. Другая часть возвращается, став людьми, связанными с Западом, его идеологией.
– Настала пора делать выводы и менять курс?
– Пора настала, но у нас упорно отказываются от анализа уже сделанного в системе образования и даже не задаются вопросом, куда этот курс приведёт. Я считаю, что ни к чему хорошему.
– И что же дальше?
– Должны быть поставлены две задачи. Во-первых, надо восстановить систему всеобщего массового образования. Во-вторых, решить проблему элитного образования. Если говорить о коммерциализации, то в сфере элитного образования это вполне допустимо – как дополнительная компонента. Но когда разрушается массовое образование и внутри него вводится коммерциализация – это безумие.
Вспоминается мысль Александра Зиновьева, который не раз говорил, что у каждого действия есть своё место в общей системе, где оно осмысленно. Если же перенести его из одной системы в другую, то там оно теряет смысл и становится вредоносной единицей.
– Вы в принципе против платного образования?
– Нет. Должна быть коммерческая компонента, место которой точно определено. А отказ от идеи сильного всеобщего образования на рубеже ХХ и ХХI веков означает признание, что мы не считаем население России важнейшим и главнейшим ресурсом для развития страны.
Не надо повторять прошлых ошибок. В 1970–1980-е годы Советский Союз не смог предложить большому числу хорошо образованных людей такую деятельность, которая бы позволила им использовать полученные знания.
– Разве на Западе не было чего-то подобного?
– На Западе способ управления социальной сферой совсем другой. Правящая элита там считает, что основная масса людей должна быть не достаточно образованной, легко внушаемой и легко управляемой. Проблема современной России – мы зависли между советским и западным подходами.
– Но дрейфуем в западном направлении?
– Дрейфуем, и это надо чётко признать и со всей ответственностью ответить на вопрос: а нам это надо?
– А «нам» – это кому? Интересы общества и правящей элиты не всегда совпадают.
– Да. Но у нас ведь и элита сформирована не в полной мере. Если бы она осуществляла реформирование системы образования, понимая, что к чему, это было бы полбеды. Это можно было бы обсуждать, с этим бороться. Но думаю, наши менеджеры в сфере образования на 90 процентов сами не понимают, что делают и в чём соучаствуют. Ведь если им показать во всей красе ту картину, которую я сейчас обрисовал, они закричат: «Нет-нет, это не о нас. Ничего такого нет. Это – конспирология».
Воспроизвести советскую систему уже невозможно. Но надо ясно понимать, что хорошо образованное население должно стать ресурсом развития страны, а не проблемой. Надо развивать те сферы деятельности, в которых хорошо образованные люди будут востребованы.
Что касается реформ в области медицины, необходимо признать, что советская система здравоохранения была одной из лучших в мире. Канадцы до сих пор имеют нечто подобное. Используя современные компьютерные технологии, продвинулись вперёд в её развитии. Но не скрывают, что их система здравоохранения построена по образцу советской.
– А мы бездумно её разрушали и добиваем.
– В 1990-е годы к нам ворвался идеологический миф – про страховую медицину. Никто не разбирался, где и как она работает. Зато миф помог провести коммерциализацию системы здравоохранения. Да, в Соединённых Штатах – страховая медицина. Это специфическая американская особенность. В США очень развит страховой бизнес. Американские страховщики и медицину воспринимают как то, на чём можно заработать. Вместе с тем американская система – далеко не передовая, с большим числом проблем. Огромное число граждан США вообще вне сферы медицинского обслуживания. Возникает первый вопрос: а нам надо такое строить? И второй: а мы можем такое построить?
В итоге у нас получилась надстройка в виде страхового псевдобизнеса – с управляющими, зданиями, машинами. Получилась пародия на страховую медицину. А прежнюю систему здравоохранения потеряли. Рано или поздно всё-таки придётся спросить себя: а какую систему медицины хотим создать? За 25 лет реформ этот вопрос жёстко и публично на высоком уровне так и не задан.
Коммерческие проекты в медицине должны конкурировать не с больницами и поликлиниками, созданными в советское время, а с передовыми клиниками Германии и Израиля, куда летают лечиться наши состоятельные сограждане. Но это не имеет отношения к общей системе здравоохранения.
Главная его проблема – в управлении. Если не будем её решать, то ничего хорошего впереди нет. А коммерческая медицина нужна и важна только в случае, если будет конкурировать с лучшими иностранными аналогами.
России необходимо здоровое и образованное население. Эта цель должна стать главным требованием граждан страны к тем, кто занимается проектированием будущего страны.
Думаю, население вправе ждать и требовать от наших руководителей более ощутимых изменений в этих сферах жизни – и в образовании, и в здравоохранении.