Армения в этом году участвовала в авторитетном международном музыкальном фестивале в статусе почётного гостя. В качестве символа фестиваля MIDEM-2015 был избран и разработан гранат, который нарисован четырьмя цветами и символизирует четыре основные стихии вдохновения: землю, воду, воздух и огонь.
Канны были украшены цветами армянского флага, на улицах висели рекламные щиты и флаги, на которых было написано "Армения - почётная страна" и представлена программа армянских мероприятий. Армения на этом авторитетном фестивале выступила с концепцией "Армянские элементы музыки".
По этому случаю на пресс-конференции в знаменитом Дворце фестивалей в Каннах министр культуры Армении Асмик Погосян рассказала об участии своей страны в фестивале и представила программу.
"Участие Армении на фестивале MIDEM проходит в контексте идеи возрождения, потому что мы представляем культуру, созданную в возрождённой Армении. И краеугольным камнем этого фестиваля будет искусство самого знаменитого армянского композитора - Комитаса", - сказала министр.
За четыре дня как на открытых концертных площадках, так и в концертных залах прозвучали армянские музыкальные произведения в стиле классики, джаза, рока, этно-джаза и пр. Были организованы лекции, посвящённые армянской культуре, народным музыкальным инструментам, Комитасу, а также произведениям всемирно известных композиторов, вдохновлённых Арменией.
На вечере открытия MIDEM в отеле "Карлтон" выступали джаз-группа "Катунер" ("Кошки"), квартет "Акустические цвета", этно-джазовый ансамбль "Микаел Восканян и друзья", рок-группа "Дорианс", ансамбль традиционной музыки "Амбасадор". В Евангелистской церкви в Каннах выступил с концертом государственный камерный хор "Овер". В музыкальном зале "Дебюсси" состоялся концерт классической музыки Государственного молодёжного оркестра Армении с участием известного виолончелиста Нарека Ахназаряна. В отеле "Карлтон" открылась выставка работ Тиграна Дзитохцяна и дизайнера Вагана Хачатряна.
Армения представила на фестивале не только музыку, но и изобразительное искусство, кухню и современные тенденции в моде, известные народные танцы - "Крепость" и "Ярхушта". Звучали армянские инструменты - дудук, зурна, доол, тар. В армянском павильоне были представлены все жанры музыкального искусства - классика, народный жанр, джаз и поп.
"Когда народ узнают посредством культуры, это помогает узнать данную страну и в других вопросах. Если мы сможем наилучшим образом представить себя на сценах Франции, то завоюем большие территории", - сказал находящийся в Каннах композитор Роберт Амирханян, выразив уверенность в том, что это мероприятие окажет положительное влияние на музыкальную индустрию Армении.
"Здесь создаются связи, договорённости, которые дадут возможность дальнейшего сотрудничества. Они чувствуют, что представленный нами материал интересен во всех спектрах. В мире нелегко создаётся что-то новое. Мир по большей части сегодня занят переработкой. В создаваемом нами есть очень глубокое культурное достоинство. Это не бахвальство. Это возможность увидеть себя со стороны. Необходимо объективно смотреть на своё значение в мире", - добавил Роберт Амирханян.
Предложения сотрудничества не заставили себя долго ждать. Например, гендиректор международного фестиваля джаза "Монтро" Мэтью Джейтон выразил своё восхищение музыкантом Тиграном Амасяном и предложил создать филиал фестиваля в Армении. В свою очередь, гендиректор музыкальной ассоциации Sacem Жан Ноел Тронк предложил в 2016 году провести в Армении конференцию ЮНЕСКО по защите авторских прав.
Гаянэ ГЕВОРГЯН
Теги: Армения , культура , искусство
Чудодейственная грампластинка
Уильям САРОЯН (1908-1981)
Американский писатель и драматург армянского происхождения; удостоен Пулитцеровской премии (1940) за пьесу "Годы вашей жизни", премии Американской киноакадемии "Оскар" (1943) за оригинальную идею фильма "Человеческая комедия" и шести премий имени О.Генри за лучший рассказ года (1934, 1935, 1938, 1940, 1943, 1962).
Сароян, четвёртый ребёнок Арменака и Тагуи Сароянов, родился во Фресно, штат Калифорния. Здесь после долгих странствий нашли пристанище тысячи армян, переселившихся из Западной Армении, спасаясь от геноцида.
Среди множества книг, напечатанных в 1934 году на бескрайних просторах Америки, журнал "Тайм" безошибочно разглядел своеобразный стиль Сарояна и откликнулся статьёй "Надвигается циклон?".
В читальнях родного Фресно Сароян познакомился с классической русской литературой. Он всегда говорил, как для него важны Толстой, Гоголь, Достоевский, Чехов, Тургенев, Горький. Как-то холодным октябрьским днём 1978 года в Ленинграде Сарояну предложили одеться потеплее, чтобы он не простыл после жаркой Калифорнии, на что тот ответил: "Зачем мне пальто? По этим улицам ходил Акакий Акакиевич Башмачкин. Я хочу понять его. У меня мёрзнет спина, и я чувствую Акакия Акакиевича".
Сароян является одним из основателей нового "этнического" направления в американской литературе, и многие писатели-эмигранты ассоциируются с ним. Например, писателя Чин Янг Ли называют "китайским Сарояном", а Джона Фанте - "итало-американским Сарояном". Писатель утверждал, что каждое поколение будет открывать для себя его произведения заново. И оказался прав. Возмутитель спокойствия в литературной жизни США 1930-1940 годов, "несносный ребёнок" американской литературы, "неистовый Уильям Сароян" в 1950-1960 годах пришёлся по душе поколению битников в лице Чарльза Буковски и Джека Керуака. Их привлекали его раскованность, непослушание и необузданность.
В 1921 году, вскоре после того, как мне минуло тринадцать, я ехал домой из центра Фресно, прижав к бедру заводной фонограф "Виктор" с одной грампластинкой. А ехал я на велосипеде.
От того, как я обращался с велосипедом, будучи рассыльным Почтово-телеграфной компании, он разваливался.
Ко времени выхода в свет моей первой книги у фонографа отказал моторчик, и пока я впервые в жизни путешествовал по Европе в 1935 году, его отдали Армии спасения.
Зато пластинка сохранилась у меня до сих пор, и я питаю к ней особую привязанность.
Мои тёплые чувства объясняются тем, что каждый раз, когда я её прослушиваю, мне вспоминаются события, развернувшиеся у нас дома, как только я привёз фонограф и пластинку.
Фонограф обошёлся мне в десять долларов, пластинка - в 75 центов, причём новенькие. Я заработал эти деньги за первую неделю работы посыльным, плюс к ним 4 доллара 25 центов были у меня с собой.
Моя мама только что вернулась с фабрики Гуггенхайма, где, судя по выражению её лица, она расфасовывала инжир по пакетам весом восемь унций - самым непопулярным среди упаковщиков, потому что полный рабочий день на укладке пакетов весом восемь унций по столько-то за штуку приносил всего полтора или самое большее - два доллара. А на упаковке пакетиков весом четыре унции можно было заработать три, а то и четыре доллара, что по тем временам были неплохие деньги, и очень приветствовалось, если учесть, что работа у Гуггенхайма или на других упаковочных фабриках - у Розенберга или Индерридена - была сезонной, а сезон никогда не длился долго.
Когда я, волнуясь, вошёл в дом с фонографом, прижатым к бедру, мать посмотрела на меня взглядом, судя по которому день выдался на восемь унций. Однако она промолчала, и я промолчал, водружая фонограф на круглый стол в гостиной; убедившись, что внешние детали при перевозке не пострадали, и не обнаружив дефектов, я снял пластинку с поворотного диска, к которому продавщица прикрепила её резинками, осмотрел с обеих сторон и заметил, что мать наблюдает за мной. Наконец, когда я принялся заводить фонограф, она заговорила вкрадчивым и вежливым голосом, что, как мне было известно, являлось признаком того, что всё это ей не по нраву. Она сказала по-армянски: