По моему мнению, Владимир Костров принадлежит к поколению Николая Рубцова, Алексея Прасолова, Юрия Кузнецова, Владимира Соколова, Глеба Горбовского, Станислава Куняева, Ларисы Васильевой, Новеллы Матвеевой. …Поэзия этого поколения – это поэзия обожжённой почвы, это последняя нежность войны, она была рождена под бомбёжками, артобстрелами, в оккупации и эвакуации. Она проросла в землянках и карточной системе, возмужала в тягостный период восстановления народного хозяйства и промышленного строительства. Эта поэзия вышла на межпланетную орбиту из бараков, хрущёвок и общежитий с первым искусственным спутником Земли, она прикоснулась к непознанному и необъяснимому с человеком, первым в мировой истории совершившим полёт в космические бездны. Именно тогда перед поколением трудового героизма и научных подвигов возникли новые культурно-нравственные смыслы, которые привели впоследствии к христолюбивым истинам.
Этот процесс смыслового поиска характерен для поэзии Кострова и выделяет в ней ярко выраженный тройственный образ русского человека, в котором сочетаются поэт, пророк и музыкант. Эти качества словно вычитываются из костровских строк, они могут классифицироваться как не подлежащие денационализации.
Вглядываясь в колоссальное обилие современных авторов, в противостояние и пересечение сегодняшних литературных направлений, невольно начинаешь осознавать, что русские люди изголодались по мимолётной по восприятию и глубинной по замыслу гармонии слова. И утолить этот голод призваны благородные стихи поэта, явившегося в мир из мест, где на окраинах городов и деревень среди множества церквей и часовен ещё встречаются старинные деревянные избы с накладной резьбой.
Стоит заметить, что пасторальные, интеллектуальные и даже иронические стихи словотворителя Кострова, детство которого прошло недалеко от Свято-Троицкого Ипатьевского, Богоявленско-Анастасьинского и Знаменского монастырей, по сути своей имеют молитвенный посыл, который исполнен поисками, муками, терпением, прощением, самоиронией и юмором, а главное – свободолюбивым пением. В них властвует дух монастырского трёхгранника, эти стихи решительно противостоят агрессии абсолютного зла, неисчезающего страха, вкрадчивого уныния и обширного отчаяния, они приносят силу подлинной молитвы и силу долгожданного покаянного очищения во внутренний мир читателя. После такого катарсиса чувство оздоровления, духовного возвышения над обыденным восприятием становится жизненной необходимостью. Этот традиционный посыл, который свойствен Кострову, он делает творчество поэта значимым, возрождает утраченные смыслы и раскрывает священные глубины, указывает новому поколению литераторов подлинные, глубокие темы и дарует верные и меткие способы самовыражения. Такая священная глубина консервативна, она рождена восточно-христианской цивилизацией, она этична и эстетична, она дарована русскому человеку и обновлена в душе народного поэта.
Сегодня Владимир Андреевич вспоминает о беседах с Арсением Тарковским и Виктором Боковым о том, как Андрей Вознесенский посвятил ему поэму, о дружбе с Виктором Астафьевым, Валентином Распутиным, об отзывах Николая Скатова, Валентина Курбатова, Олеси Николаевой, Геннадия Красникова, о совместной деятельности с Юрием Поляковым, Сергеем Есиным, Алексеем Варламовым, о рекомендации Константина Симонова его стихов композитору Матвею Блантеру, о звонке Вано Мурадели и последующей работе с Георгием Свиридовым, Александрой Пахмутовой, Лорой Квинт…
Но особое место в жизни Кострова отведено величайшему национальному русскому поэту Александру Сергеевичу Пушкину, как говорит сам герой моего повествования: «Пушкин, гармонически сочетая элементы, как бы охватывает всё…» Пушкин, гармонично и неудержимо охватил всего Кострова, и судьбоносным знаком была подготовка и проведение Костровым 200-летнего юбилея создателя современного русского языка. И это неслучайно, ведь триумфальное возвращение в народные сердца Сергея Есенина началось именно с организации и проведения Костровым юбилейного вечера великого русского поэта, а ведь ещё была проделана громадная работа по воскрешению выдающихся имён русской литературы: Николая Гумилёва, Павла Васильева, Бориса Корнилова. Около 30 лет Костров возглавлял вначале Всероссийский, а впоследствии и Международный комитет по проведению Пушкинских праздников, но главное – на государственном уровне был учреждён в день рождения Пушкина 6 июня Международный день русского языка. Создаётся впечатление, что дни и ночи Пушкина и Кострова переплетены. Именно поэтому в каждом стихотворении Кострова отчётливо выделен как сам предмет, так и его содержание. Кажется, что читатель становится свидетелем или участником диалога, пред ним восстают вопросы, обращённые к нему и вокруг него: что ты чувствуешь? что ты видишь? о чём ты хочешь сказать? Мы видим, чувствуем, слышим, что внутренний мир проницательного поэта Кострова сосредоточен в мгновенья, когда чувственный опыт взволнованно и вдумчиво созерцает соприкасающиеся и параллельные миры, предметы и едва заметные духовному оку детали.