По этой причине люди из леса приходили в город и близлежащие сёла в поисках хоть чего-нибудь из съестного. Нередко в их числе был и Костя, который заходил в дом Жени. И хотя у них с едой было совсем негусто, отказать родственнику они, понятное дело, не могли.
Вот и в этот поздний вечер послышалось тихое царапанье в оконное стекло, и когда отец Жени приподнял одеяло, которым оно было завешено (закрывать окна – таков был приказ немцев, поскольку над городом иногда появлялись наши самолёты и начинали бомбить его), он увидел смутно белеющее лицо Кости.
– Немцы есть?
– Нет! Заходи быстрее!
Постояльца Пауля не было. Он ушёл играть в карты к офицерам, квартировавшим по соседству.
Костя стоял посреди комнаты с автоматом наперевес, широко раскрыв вещевой мешок, для которого мать Жени собирала нехитрую снедь, а брат Витя с интересом смотрел на пришельца из леса, особенно на его ППШ.
В дверь громко постучали.
– Пауль! – побелевшими губами прошептал отец.
Костя заметался по комнате.
– Прячься за одеяло, в проём окна!
Пауль был слегка навеселе, явно в благодушном состоянии. Он положил на стол несколько шоколадных конфет и потрепал по голове Витю:
– Kinder, essen!7
Вдруг в этот момент одеяло с шумом свалилось на пол, и Костя в согнутом в три погибели положении с вещмешком и автоматом предстал перед изумлённым немцем.
И тот и другой пристально посмотрели друг на друга.
Партизан Костя, по сути ещё мальчик, с исхудавшим измученным лицом, судорожно вцепился пальцем в спусковой крючок автомата. И дородный, вдвое старше, немецкий танкист тоже схватился за пояс, на котором висела кобура с тяжёлым «Вальтером».
Впрочем, в соседней комнате, где жил Пауль, под подушкой также лежал ещё автомат системы Шмайссера. Но это в соседней комнате...
Каждый, видимо, в эти мгновения решал, что делать.
«Немца убью, но вырваться из города не удастся!» – подумал Костя.
«Опущу руку к «Вальтеру», а этот сумасшедший русский нажмёт на курок!..» – размышлял Пауль.
Секунды казались вечностью.
И вдруг немец, отойдя в сторону, устало махнул рукой, показывая на дверь:
– Weg!8
Семья сбилась в стайку.
Костя скрылся за дверью.
Пауль сел и вытер со лба пот:
– Wer diesser war.9
Женя, путая русские и немецкие слова, сказала, что этот человек пришёл в дом попросить хлеба.
Немец криво усмехнулся и произнёс что-то типа «У вас все ходят просить хлеб с автоматом?».
Потом он исчез.
Отец приказал матери забрать детей и укрыться у соседей. Все отчётливо понимали: за связь с партизанами грозит расстрел.
Пауль появился утром, один, сделав вид, что ничего не было.
Однако вечером, когда вся семья была уже в сборе, зашёл к ним в комнату и сказал Жене, чтобы она перевела:
– Сегодня я буду спать здесь! Если придут люди за хлебом с автоматами, – тут он, как показалось Жене, слегка подмигнул ей, – скажете, что я ваш больной родственник Иван!
Немец действительно переночевал в их комнате одну ночь. По-видимому, визит лесного гостя перепугал его не на шутку. Тем не менее гауптман не донёс на семью в комендатуру, хотя сделать это ему, конечно, не составляло труда.
В начале мая танковое подразделение, в котором воевал Пауль, покинуло их городок.
МОЙ ДЕД ВАСИЛИЙ ИВАНОВИЧ
Отца Жени, Василия Ивановича, в своё время в армию не взяли, так как будучи ещё мальчишкой лет семи от роду, он ездил со старшими братьями в лес по дрова и однажды поздней осенью сильно, до нитки промок и получил сильнейший ревматизм. Его ноги время от времени опухали и до такой степени болели, что он едва ходил. Какая уж тут армия! По этой причине, когда началась война, на фронт он не попал. Хотя изначально здоровьем и природной силой Василий Иванович был наделён немалыми. Мама Жени, Александра Константиновна, Шура, как её звали соседи, любила вспоминать, как, будучи её ухажёром, он, чтобы произвести неизгладимое впечатление на свою зазнобу, на глазах гуляющей молодёжи залез под пасущегося жеребца и поднял его на плечах. Но это было в молодости.
С началом оккупации сотрудничать с немцами, как это делали некоторые жители города, отец Жени не стал. И хотя главным для него, как, впрочем, и для многих других, было сохранить в это нелёгкое время семью, на сговор с совестью он не пошёл. Из живности на подворье осталось только две молодых козы. Выживали в основном за счёт того, что выращивали в огороде и запасали потом на зиму. С хлебом были большие проблемы.