Объятый невольной тревогой подходит.
Мы бед, причинённых тобой, не сочтём,
Есть ямочка на подбородке твоём,
И родинка есть небольшая на нём,
И ямочке той неглубокой подходит.
Черны твои кудри, черны и густы,
Самшитовы руки, белы и чисты,
Изящным, как ты, тонкостанным, как ты,
Серебряный пояс широкий подходит.
По-ангельски кротко – прекрасен твой лик,
И рот у тебя, как бутон, невелик,
В букете – фиалка, тюльпан, базилик,
Подобное яблокощёкой подходит.
НЕ ПЛЯШЕТ
Красавицы, есть просьба у меня:
Пусть милая, скажите ей, не пляшет.
Ей, молодой, охота поплясать,
Но пусть среди чужих людей не пляшет.
Пусть меньше будет распрей и скорбей,
Пусть каждый будет с ровнею своей,
Над розой пусть кружится соловей,
Пусть рядом с розой сыч-злодей не пляшет!
Мне красоту изустно восхвалять,
Язык – моё перо, а грудь – тетрадь.
Нет больше сил, устал я петь-играть,
А твой гранат в горсти моей не пляшет!
КОСЫ ТВОИ
Тебя не обижу – послушай меня,
Чернеют, красавица, косы твои,
В пристрастье к очам твоим серым виня,
Со мною расправятся косы твои.
Ты тоже несчастна, как я разглядел,
Разбитое сердце, печальный удел.
Такой соколицей сарыч завладел,
Теперь не избавятся косы твои.
Я, странник влюблённый, пою от души.
Рассыпались косы – скорей причеши.
И тело, и грудь у тебя хороши,
Но больше мне нравятся косы твои.
Я УВИДЕЛ
Я шёл, дорога вывела к ручью.
И что же на поляне я увидел?
Лежит и стонет, и трепещет лань,
И раны бедной лани я увидел.
Глазами водит, дышит всё слабей –
Не пощадил её стрелок-злодей,
И сердце он пробил навылет ей,
И смерть в глубокой ране я увидел.
Такую рану поздно зашивать,
Мне водопадом грозно бушевать,
С дитём навеки расставалась мать,
И это расставанье я увидел.
НЕ ОБИЖУСЬ
Захочешь – казни или в рабство возьми,
Послушен я воле твоей – не обижусь.
Я в степи уйду, как Меджнун, от любви,
Убить пожелаешь – убей, не обижусь.
Желтея, как воск, я томлюсь до зари,
Ты только улыбкой меня одари.
А после мой дом развали, разори,
Добра моего не жалей, не обижусь.
Влюблённый ашуг Алескер – это я,
Краса чернобровая – гибель моя.
В могилу меня положи у ручья.
Ходи по груди моей, не обижусь.
Я НАШЁЛ
Тоскою запиваю грусть мою –
Такое угощенье я нашёл.
Скупаю муки, горе продаю –
Пути обогащенья я нашёл.
В разлуке не тужить я не могу,
Ни умереть, ни жить я не могу,
Тебе, любовь, служить я не могу –
Винюсь, чтобы прощенье я нашёл.
Не мучь разлукой снова, пощади,
Уж места нет живого, погляди,
Не поминай былого, подожди,
В чём было упущенье, я нашёл.
Теперь скорей бы ярмарка, скорей,
Я там бы показался средь людей
С невиданной жемчужиной моей,
Что всем на восхищенье я нашёл.
НЕ ГРЕХ
Вино запретил мусульманам пророк,
Но с горького горя упиться – не грех.
Для друга смертелен малейший попрёк,
С врагами на брань не скупиться – не грех.
Мужской неразрывен до смерти союз,
Но если приятель – изменник и трус,
Башку отщепенца сменяй на арбуз,
От ложных друзей отступиться – не грех.
Я многое в жизни с годами постиг:
Бывает, что сердце – одно у двоих.
Тогда, хоть весь мир восстаёт против них,
Встречаться в тиши и любиться – не грех.
Ашуг БАСТИ
(1843–1936)
ПОТЕМНЕЛА
Холодные ветры стучат в мою дверь,
И светлая доля моя потемнела.
В горах моих тьма поселилась теперь,
И небо во мраке, во тьме без предела.
Измучило время лихое меня,
И суд, и управа – капкан, западня.
Мишенью для стрел, мотыльком для огня
Душа моя стала, витая несмело.
Душистые дыни похитил злодей
И дерево жизни лишилось ветвей.
Свирель не поёт, не лепечет ручей,
Убит Ханчобан, и Басти помертвела.
Тускнеет и вянет надежда моя,
Пожизненный траур – одежда моя.
Вселенная стала тюрьмою, а я –
Невольницей в ней без души и без тела.
ЗАЖИВО СГОРЕЛА
Стрела любви расщеплена,
Свеча души моей истлела.
На землю рухнул сокол мой,