И возвратить былого не дано.
И солнце, если клонится оно,
Хотя б и захотело, не задержится.
НАДО
Никчёмные смеются над людьми,
А им смеяться над собою надо.
Того, кто принародно чушь несёт,
Остановить ценой любою надо.
Веди себя скромней со знатоком,
Оставь ужимки, не вертись волчком.
Сперва подумай – говори потом,
В беседе быть учтивым вдвое надо.
У мастера учиться с малых лет –
Прямая это польза, а не вред.
Ашуг ли ты, учёный, иль поэт –
Составить имя не худое надо.
Ничтожных ради не старайся, брат,
Достойных ради не считай затрат.
Владеешь кладом – доставай и клад.
Достоинство велит мужское – надо!
Перевод Владимира КАФАРОВА
Как я был врагом перестройки
Как я был врагом перестройки
Литература / Портфель ЛГ
Поляков Юрий
Ирина Муравьёва и Леонид Эйдлин
Фото: ИТАР-ТАСС
Теги: эссе , Юрий Поляков
Попробую выразить ощущения, какие испытывает средней неизвестности литератор, внезапно прославившийся. Вообразите ничем не выдающуюся, скучно обыкновенную даму. И вот однажды она, невостребованно задремав в одинокой постели, просыпается ослепительной красавицей. Подруги в отчаянье озирают её скрипичную талию, переходящую в виолончельные бёдра, и плачут дома перед зеркалом. А мужчины, вчера едва замечавшие простушку, теперь с мольбой заглядывают в её глаза и с томительным зовом смотрят ей вслед. Комплименты, цветы, в глазах рябит от предлагаемых рук и сердец… Вообразили?
Тогда продолжим наш рассказ.
ВЕТЕР ПЕРЕМЕН
Нечто подобное случилось и со мной после выхода в январе 1985-го в «Юности» моей первой повести «ЧП районного масштаба». Так бывает, молодой автор своим творческим жалом вдруг попадает точнёхонько в некий общественный нерв, не обнаруженный почему-то опытными литературными иглоукалывателями. И вся читающая страна, как Иоланта, содрогается в коллективном прозрении: «Ах! Где были наши глаза?» На почти ежедневных встречах с читателями я чувствовал себя чуть ли не пророком, от которого ждут, по крайней мере, объяснения смысла жизни и политических прогнозов на ближайшие лет сто. Сначала я, конечно, робел, но потом ударился в оптимистическое визионерство. Мне верили, а число граждан, желающих немедленно со мной выпить, неумолимо росло, угрожая здоровью.
Как-то в начале 1986 года я пришёл в наше литературное министерство – Союз писателей СССР, расположенный в «доме Ростовых» на улице Воровского (теперь Поварская). Мне надо было оформить документы для заграничной командировки, о чём прежде даже не мечталось, а тут вдруг позвали в Болгарию! Иду и вижу: мне навстречу по узкому коридору, подобно тугому поршню, движется второй человек в СП СССР Юрий Николаевич Верченко. Он был настолько толст, что на самолёт ему брали два билета: в одном кресле не помещался. В коридоре разойтись с ним можно было, лишь нырнув в какой-нибудь кабинет. Что я и собирался сделать. Но этот прежде едва замечавший меня литературный генерал остановился, хитро улыбаясь, поманил пальцем-сарделькой и спросил:
– Знаешь уже?
– Что, простите?
– Не знаешь? Тогда слушай: вчера Михаил Сергеевич хвалил твоё «ЧП» на Политбюро. Сказал: побольше бы нам таких. Понял? Только не зазнавайся!
– Ну что вы! – Я замотал головой, изображая послушное смущение, которое так нравится начальству.
– Ладно, ладно, скромник! – Он глянул на меня с внимательной усмешкой раскройщика судеб.
Потом не раз я встречал в жизни этот примерочный взгляд начальства, выбирающего очередного кандидата на выдвижение. Меня двинули в 86-м, избрав сразу секретарём Московской писательской организации и СП РСФСР, а также членом правления СП СССР. Теперь, когда литературное сообщество превратилось в нечто среднее между профсоюзом бомжей и клубом вольных графоманов, понять степень моего возвышения трудновато. Чтобы люди, забывшие или по молодости лет не знающие номенклатурных раскладов, поняли, о чём речь, могу дать подсказку. Представьте: вы сразу стали членом совета директоров Газпрома, Роснефти и Сбербанка. Одновременно! Так понятнее? Остаётся добавить: в те далёкие годы известный писатель занимал в кремлёвской табели о рангах очень высокое положение. А как же! Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин, Брежнев – все писали книги. Ныне это место в прейскуранте начальственного благоволения отдано медальным спортсменам, энергичным инвалидам-колясочникам и ночным мотоциклистам, прикрепившим к рогатому рулю наш триколор.