Апологеты царской России любят говорить о высоких темпах роста её экономики перед революцией, но забывают добавить, что чем выше были темпы, тем больше российская экономика принадлежала иностранцам. При этом разрыв в величине дохода на душу населения в России и в развитых странах Запада по мере роста нашей экономики не сокращался, а увеличивался.
Наиболее ярко пагубность курса на привлечение иностранных инвестиций показал выдающийся русский экономист Александр Нечволодов в книге «От разорения к достатку» (СПб., 1906). Вот две цитаты:
«Привлечение иностранных капиталов в Государство сводится: к эксплуатации этими капиталами отечественных богатств и рабочих рук страны, а затем и вывоза за границу золота, приобретённого в стране за продажу продуктов производства. При этом общее благосостояние местности, где возникают крупные капиталистические производства, обязательно понижается…»
И далее:
«…мы уплачиваем иностранцам в каждые 6 1/2 лет дань, равную по величине колоссальной контрибуции, уплаченной Францией своей победительнице Германии».
Но ведь на иностранные инвестиции Сталин провёл индустриализацию СССР? И Китай, ещё полвека назад отсталый, превратился в страну со второй экономикой, да и США прилагают усилия, чтобы капиталы текли к ним?
Ну, Сталину, считается, повезло, он использовал неповторимый шанс – Великую депрессию, поразившую Запад. Мировой финансовый капитал при соучастии ведущих американских банков (для обогащения немногих ценой разорения миллионов людей) развязал неслыханный экономический кризис. То, что он (как и многие другие) был рукотворным, очевидно, ибо магнаты, в интересах которых была затеяна авантюра, знали о ней и могли заранее принять меры для спасения своих капиталов. В обстановке, когда даже крупнейшие монополии оказались под угрозой разорения из-за отсутствия рынков сбыта, они ухватились, как за шанс на спасение, за советские заказы. Причём предложили новейшие технологии. СССР закупал целые заводы, на него работали лучшие конструкторы Запада, возведением предприятий руководили американские и европейские инженеры, инструкторами наших рабочих выступали их квалифицированные западные коллеги.
Устроители всемирной беды не предполагали, что ею так умело воспользуется СССР, который они тогда не особо брали в расчёт. Потом они наверняка пожалели, но СССР уже стал второй индустриальной страной в мире и первой в Европе.
Есть, мне кажется, более основательное истолкование этого феномена. Ждать пользы можно только от инвестора, который стремится обогатиться, вкладываясь в потенциально перспективный проект. При отсутствии такового только сумасшедший будет что-то инвестировать, с капиталами в таком случае могут прийти лишь откровенные проходимцы или несостоятельные бизнесмены. Сама идея во что бы то ни стало найти инвестора или ждать его («создать инвестиционный климат») в чём-то нелепа. Великая страна не должна уподобляться девице лёгкого поведения, которая готова за деньги принять любую позу. Надо начинать реализовывать масштабные программы, нужные стране, и инвесторы прилетят, как мошкара на свет.
Сталин, надо признать, мастерски использовал противоречия между двумя кланами в мире финансового капитала. Сталинский СССР, выражаясь современным языком, «создан Рокфеллерами в противовес Ротшильдам». Но не Рокфеллеры стали инициаторами и вдохновителями индустриализации в СССР. Первично опять же дело. Партия большевиков взяла на индустриализацию курс, а банкиры поддержали его финансами.
Какое бы из этих объяснений мы ни приняли, надо понимать: такой шанс для России больше не повторится.