Расул ГАМЗАТОВ
♦ Магомед Ахмедов, сколько лет я его знаю, из «золотого запаса» моих друзей, товарищей по жизни и по литературе. Мы с ним почти ровесники. Между нами давно установились такие отношения, имя которым – задушевность. Он – аварский горец, я – русский, северянин. Он – лицо ярко выраженной кавказской национальности. Я – лицо ярко выраженной славянской национальности. Оба мы – люди ярко выраженной любви к Родине, литературе, культуре. Он – ещё и к русской. Я – ещё и к аварской.
Андрей ДЕМЕНТЬЕВ, поэт
♦ Магомед Ахмедов уже давно живёт с открытой определённой позицией. Он любит Россию, любит русскую культуру, на которой вырос в большого поэта. Он любит традиционное братство всех российских поэтов – и русских, и башкирских, и якутских, и чувашских, и всех поэтов Кавказа… Конечно, прежде всего и пронзительнее всего он любит всё своё родное – аварское, дагестанское, но без такой изначальной любви вообще не бывает поэтов. Это основа основ.
Геннадий ИВАНОВ, поэт, первый секретарь Союза писателей России
♦ В лице Магомеда Ахмедова аварская, многоязычная дагестанская литература обрела поэта интеллектуального склада.
Камал АБУКОВ, народный писатель Дагестана, доктор филологических наук, профессор
♦ Магомед Ахмедов непременно россиянин! Но гражданин этой страны с особой – кавказской – закалкой, статью, чеканкой. Боли былых сражений и тяжб в отсветах сегодняшнего, думается, не совсем простого времени по всей России и особенно в самом многострадальном Дагестане – всё это ни на минуту не даёт ему покоя.
Муталип БЕППАЕВ, поэт, главный редактор балкарской республиканской газеты «Заман» (Кабардино-Балкария, г. Нальчик)
♦ Звезда любви, не угасая, озаряет всё творчество Магомеда Ахмедова. И даже в его яростных публицистических стихах, клеймящих зло и безнравственность современной эпохи, всё же главным мотивирующим чувством является любовь – любовь к человеку, ко всему лучшему, чем наделил его Всевышний. Вера в светлое начало человеческой души и в неизбежное торжество этого начала является лейтмотивом поэзии Ахмедова и определяющим качеством его лирического героя…
Иван ГОЛУБНИЧИЙ, поэт, заслуженный работник культуры Республики Дагестан
НА ГРАНИЦЕ СОВЕСТИ
На границе совести, правды и огня
Вновь слова бесстыдные целятся в меня.
Красными от крови, от людских грехов
Сделались страницы раненых стихов.
Некому беречь их, пламенных, живых,
Пулями, картечью убивают их.
Жизнь – живые слёзы, коли в горький час
Окружён я теми, кто меня предаст.
Есть граница совести, правды и огня,
Можно перейти её – лишь убив меня.
Имя моё – чисто, нет на нём вины,
Хоть и изменились абрисы страны.
На её границе, честью дорожа,
Ходит моя совесть по лезвию ножа,
Не боясь властителей, горя и молвы,
Не склонив пред ними буйной головы.
На границе этой сам себе судья,
Сам себе и стража, и наказанье я.
И пускай предатель близко подойдёт,
Госграницу совести он не перейдёт.
ЭЛЕГИЯ ОДИНОЧЕСТВА
Сам не знаю, что стало со мною...
Больше знаний – обманчивей жизнь.
И от прошлого нет мне покоя,
Одиночества бремя земное
Надо мною кружит.
И толпятся ушедшего тени.
Бывший друг стал в предательстве – ас.
Он теперь в своей зависти с теми,
Кто бездарен в бездарное время,
Здесь и сейчас.
Как мы счастливы были когда-то,
Торопившие времени бег, –
Ожиданья, победы, утраты
Нам дарил наш совместный, двадцатый,
Неуступчивый век.
Я понять не могу, что случилось.
Как – убить? Как оставить в живых
Наше прошлое – высшую милость! –
Чтобы сердце в груди не томилось,
Как от ран ножевых?
Я словами лечу свои раны,
Я черчу одиночества круг,
Сквозь который ни поздно, ни рано
Не войдёт в мою дверь долгожданный,
Изменивший мне друг.
ДВА АНГЕЛА
На плечах моих
Два ангела сидят.
Крыльями шуршат,
В душу мне глядят.
Первый счёт грехов ведёт,
А второй – добра.
И теперь они со мной –
До смертного одра.
Только вряд ли мы с тобой
Думаем о том,
Что по жизни мы бежим,
Обнявшись с грехом.
Ангел на плече – один,
На другом – другой.