В сорок втором легли на этом поле
Все жители сожжённого села.
СТАРЫЙ ДВОР
Как поживаешь, старый двор,
Войной нещадно битый?
У нас был твёрдый уговор
Сойтись здесь после битвы.
Когда позвал военкомат,
В последний мирный вечер,
Не помню, кто-то из ребят
Заговорил о встрече.
Мы клятве дружеской верны,
Добравшись до рейхстага,
Решили вновь после войны
Собраться всей ватагой.
Но пал в лесах Карпат Валёк
Отважным комиссаром,
Дружок Володька в землю лёг
Под Секешфехерваром.
Направил в эшелон, горя,
Свой штурмовик Егорка,
Убиты Димка и Илья
Во рву на Красной горке.
И я друзей не пережил,
Идя путём военным,
Геройски голову сложил
В боях за город Вену.
И всё ж ты жди нас, старый двор!
Не спи в ночи, а слушай...
К тебе исполнить уговор
Вернутся наши души!
7 МАЯ 2014 ГОДА В НАЗАРЕТЕ
Борису Серману
Безногий музыкант у храма в Назарете
Наигрывал мотив, такой – что в горле ком.
На стороне чужой, в другой частичке света
Играет гармонист «В лесу прифронтовом».
В коробочку ему кто – евро, а кто – доллар,
Кто шекель даст, иной кладёт и сотню лир…
Он всех благодарит и, вдохновенья полный,
Ответом выдаёт гармони перелив.
С достоинством глядят со стен святые лики,
Рассказывает гид серьёзно о былом…
И слышно: за стеной огромной базилики
Играет гармонист «В лесу прифронтовом».
Берёз тут нет совсем, но пальмы есть повсюду,
Оливы, эвкалипт – восточный колорит…
В округе всё цветёт, и дерево Иуды,
Как майская сирень, сиреневым сорит.
Гид двигает вперёд, плывём за нею следом.
Крута толпы волна, что впору брать весло.
А сзади гармонист играет «День Победы»,
Ведь через пару дней – девятое число!
Юрий КОРЕНБЛИТ,
Ялта
ПАМЯТИ ОТЦА
Мой отец погиб не на войне.
Всё, что смог, он сделал для Победы,
Но сквозь годы, в мирной тишине
Память шла кровавая по следу.
Воевал, имеет семь наград,
Был контужен, дважды ранен…
А недавно – у него второй инфаркт,
И не стало папы… Как ни странно.
Знаю, что погиб не на войне,
Но война вобрала жизни годы,
И жила с ним наяву, во сне,
Он не мог забыть – не той «породы»…
Помнил он, как отступали, шли,
Оставляли города и хаты,
Те, что с детства были им милы…
Как украдкой плакали солдаты…
Плакали не от лишений – нет,
Плакали от злости, от досады,
Что полна Отчизна страшных бед,
Что её терзают тучи гадов.
Помнил лица жён и матерей,
Измождённые святые лица,
Что во время самых тяжких дней
Продолжали верою светиться.
Помнил, как терял своих друзей,
Помнил госпитальные палаты…
Помнил несгибаемых людей
В образе советского солдата.
Помнил всё. Да что сказать тебе?
Память всё до мелочей хранила…
Мой отец погиб не на войне,
Но война – в нём сердце опалила…
Леонид ЯРМУШЕВИЧ,
Симферополь
* * *
Самая тяжёлая работа –
Это быть солдатом на войне.
Вся в крови в полях лежит пехота,
Не в своей, в чужой лежит стране.
Не дошли ещё до дома похоронки,
Где рябины яростно горят,
Где наивные курносые девчонки
Примеряют свадебный наряд.
Наградят посмертно эту роту,
Матери заплачут у крыльца…
Как положено солдатам,
Парни в форме служат до конца…
41-й
Ко мне, как наваждение,
Приходит тот же сон –
Что я один в деревне
Остался не сожжён.
Вот вижу: дед повешен –
Узнал лишь по плащу…
Брожу средь головёшек
И маму всё ищу.
Кругом земля дымится,
Закрыв луны овал.
За что сгорели лица,
Что жадно целовал?
И, одурев от страха,
Ищу своё крыльцо.
Ослепшая собака
Лизнула мне лицо.
На всё село качался
Лишь шест возле ворот.
Вот так он начинался,
Мой сорок первый год.
Я до сих пор взлетаю
В багряный тот зенит
И до сих пор не знаю,
Смогу ли отомстить.
Поверьте, я безгрешен,
Что смерть их не прощу.
Брожу средь головешек
И маму всё ищу…
45-й
Заросла стежина в поле за околицей,
В комнате бабуся тихо Богу молится.
Что-то шепчет старая,
крестится неистово,
Стонет сад от ветра,
умирают листья.
Затопила печку, села у окна,
Напряла привычно много волокна.
Только заблестела на щеке слеза,
Вспомнилось, что некому
ей носки вязать.
Ждут кого – не знают,
под салют в Кремле,
Сморщенные яблоки в вазе на столе...
* * *
Бои гремели где-то за порогами.
Когда, стирая пот и кровь с лица,
Перебинтованная грязными дорогами,
Степь глухо застонала у крыльца.
И так тревожно, как в немом кино,
Губами чёрными воды просила,
В весеннем солнце мытое зерно
Мать плача ей с водою приносила.
Степь выжила и красками слепит,
И вся в хлебах от края и до края...
А мать среди степи стоит –
От одиночества седая…
Татьяна ШОРОХОВА,
Санкт-Петербург – Севастополь
ДЕВЯТОЕ МАЯ
…Бинтуют небо облака,
Сквозь боль сочится свет…
Скорбит душа фронтовика,
Что рядом внука нет.
Я УЗНАЛА ОТ МАМЫ…
Малолетка. Панама.
За калиткой – страна…
Я узнала от мамы,
Что такое война.
На Великой последней
Русской битве всерьёз
Ей – тринадцатилетней –
Воевать не пришлось.
Но вонзается жалость,
Только вспомню про мать!
Что ей видеть досталось!
Что пришлось испытать!
…Снег на поле пологом,
И атака – взахлёб…
Кто упал на дороге,
Кто уткнулся в сугроб…
Наш солдатик погреться
Никуда не спешит,
И на нём его сердце,
Застывая, лежит.
Рядом с мёртвым – шапчонка…
И, расширив глаза,
Видит это девчонка,
Чтобы мне рассказать.
Вместе с мамой бывала
На войне я не раз.
Вот тогда и узнала,
Что есть сердце у нас.
О БЫЛОМ, О НАСТОЯЩЕМ
…А Севастополь защищали
Не только мощью батарей,
Но русским духом сыновей
Отечества.
И вот скрижали
На белокаменной земле
Хранят величие былого,
Да в песне – доблестное слово
Сердцам живых – надёжный шлем.
Не блекнет память у народа
О жертвах воинских побед.
…Всё ярче, ярче год от года
У крымских маков алый цвет.
ПРОРЫВ БЛОКАДЫ
По небу – вспышек перепляс.
Битв канонада…
Он ради жизни, ради нас –
Прорыв блокады.
Война припомнится не раз,
И быть парадам…
Он ради жизни, ради нас –
Прорыв блокады.
И век пройдёт за часом час,
Но слёзы – градом…
Он ради жизни, ради нас –
Прорыв блокады.
РОДИТЕЛЬСКИЙ ДЕНЬ
Как отцовский укор,
Сказы древние слышим…