Вот мнение французского писателя, журналиста, философа Бернара-Анри Леви: «Европа – не место, а идея». Напрашивается вопрос: а что для месье есть Франция?
Фигура Леви символична и заслуживает внимания. В 1999 году он на стороне Армии освобождения Косова призывает в статьях к бомбардировкам Сербии. В 2008 году ведёт репортажи из Грузии, интервьюирует Саакашвили. В 2011-м участвует в переговорах с ливийскими повстанцами в Бенгази и публично продвигает международное признание Национального переходного совета. В 2013-м ведёт активную пропаганду против правительства Сирии, публикует статью, в которой призывает к вторжению против «кровавого режима Асада». Позже он – на сцене «Евромайдана» с речью, которая была опубликована газетой Le Monde под заголовком «Мы все – украинцы». Потом призывает европейских спортсменов прекратить участие в зимних Олимпийских играх в Сочи. В 2015 году Леви с Дмитрием Фирташем и командой очень респектабельных европейцев становится одним из учредителей «Агентства модернизации Украины». Вместе они надеются собрать 300 млрд. долл. инвестиций. Это портрет идейно заряженного европейца.
И в заключение. Прошу меня европейкой не считать. И даже не потому, что я азиатка. Просто мне невыносимо это противопоставление «европейской цивилизованности» «азиатской дикости». И уже в печёнках разрушительный для нашего общества дискурс «Россия – это Европа». Впрочем, как и попытка представить нас в качестве Азии, Евразии или Азиопы. Господа софисты, гей-славяне, вы заигрались! Дошли до опасных пределов, делая эту полемику достоянием широкой публики. Мы – люди с равными правами на жизнь и достоинство. Очень хочется надеяться, что страшная трагедия в сердце Франции станет предупреждением и для нашей страны.
Дневниковая передышка
Дневниковая передышка
Литература / Литература / Константин Симонов - 100
Огрызко Вячеслав
Константин Симонов и Евгений Долматовский
Фото: Николай КОЧНЕВ
Теги: Константин Симонов
Брежнев считал, что Симонов заводит военную литературу в какие-то дебри
Опубликовав в 1964 году второй роман из трилогии «Живые и мёртвые», Константин Симонов, воспользовавшись передышкой, извлёк из личного архива записные книжки сорок первого года. Он решил подготовить к печати комментированный дневник первого года войны. Получилась целая книга «Сто суток войны. Памяти погибших в сорок первом».
Свою новую рукопись Симонов весной 1966 года предложил «Новому миру». В журнале первым читателем военных записок писателя стал один из заместителей Твардовского – Алексей Кондратович. После знакомства с первыми страницами Кондратовича самого потянуло в воспоминания. «Я, – признался он впоследствии, – уверен, что, если хотя бы в малой, малюсенькой вере в душах наших людей жил и поддерживался, пусть сверхосторожной пропагандой, вариант трудной войны (а для этого был и пример – финская война), возможного отступления хотя бы на малое расстояние, – не было бы трагедии 41 года».
Кондратович считал, что записки Симонова следовало бы немедленно отправить в набор. Но Твардовский, познакомившись с рукописью, высказал сомнение: да в сорок ли первом году писал Симонов свои дневники. Писатель в ответ показал редактору сохранившиеся у него записные книжки.
Здесь стоит отметить, что к 1966 году Симонов окончательно вышел из опалы (как говорили, главный партийный идеолог Михаил Суслов долго не мог простить писателю то, что тот сначала подставил партийную верхушку с публикацией крамольного романа Владимира Дудинцева «Не хлебом единым», а потом не сумел сам выпутаться с «Доктором Живаго»№ Пастернака, вмешав в это дело ЦК) и вновь отчасти благодаря влиятельному председателю Госкино Алексею Романову стал вхож во многие кабинеты в Кремле и на Старой площади. Шутка ли сказать, не успел Симонов 23 марта 1966 года обратиться к Леониду Брежневу с письмом по поводу Сталина (писатель возражал против возможной канонизации Сталина), как в тот же день один из помощников нового советского лидера – А.А. Александров-Агентов устроил ему аудиенцию у руководителя компартии. После этого новый заведующий отделом культуры ЦК Василий Шауро какое-то время предпочитал со многими художниками связываться лишь через Симонова. Так ему было удобней.
«Вчера был Симонов, – отметил Твардовский 3 апреля 1966 года, – рассказывал о съезде [двадцать третьем съезде КПСС. – В.О. ]. Шаура так опять спрашивал обо мне: вы передали А.Т. моё пожелание встретиться?»