И может, сердце отойдёт.
Ах, мать, зачем себя ты губишь,
Кусая губы до крови?
Ах, мать, зачем его ты любишь –
Шепчу, не знающий любви.
Он жив. Нет в доме похоронки.
Он с фронта не дошёл сюда.
Ах, мать, не пой! К рябине тонкой
Он не вернётся никогда.
Он выбрал место потеплее,
Хоть сердце жрёт ему змея…
Ах, мать! Зачем любовь сильнее,
Чем боль и ненависть твоя?
* * *
Я был красивым и горбатым,
Чужим себе, самим собой,
Я был бродячим акробатом,
Фрондёром, циником, ханжой.
Но,
даже будучи отпетым,
Я, если странник, то скорей
Всего не лист, гонимый ветром.
Билет одной из лотерей!
О, жизнь!
Ты выиграй меня.
Ни денег не прошу, ни славы,
Ни царств, ни царственной шалавы.
Бессмертия и то не надо.
Но милость окажи и честь:
Когда тобою буду найден,
Оставь мне всё как есть, как есть.
И только дай мне больше на день.
Я СЛОВО ПОПРОСИЛ
Я слово попросил не потому,
Что говорить изысканно умею
Или имею некую идею
Занятную – совсем не потому.
Я слово попросил не потому,
Что всё-таки в начале было Слово,
Предшествуя,
как смутная основа,
Всему, что породило свет и тьму.
Я слово попросил – предупредить
Срывающимся голосом звенящим
О том,
как нынче ненадёжна нить
Между грядущим, прошлым, настоящим.
Я слово попросил – определить
Возможности защиты и спасенья
От общей ненависти, общего забвенья,
От утвержденья «Так тому и быть».
ВМЕСТО АНКЕТЫ
«Не сидел». «Не привлекался».
«Не имею». «Не имел».
Жил да был. И не вписался
В половодье шумных дел.
Слева серый стал талантом,
Справа серый стал вождём,
Сбившись в стаи вкруг атлантов,
Как поганки перед пнём.
Кто стремится к загранице,
Кто к отеческим гробам.
С кем мириться? С кем делиться?
Чем кичиться по углам?
Вслед за кем бежать гурьбою?
По кому открыть пальбу?
Измордованы борьбою,
Все опять ведут борьбу.
Я один не вижу толку
В плеске криков и знамён.
Одиноко только волку,
Если вдруг не в стае он.
На кого идёт охота?
Слева вой и справа вой,
Падших ангелов пехота
Бьётся в схватке ножевой.
СПАСЕНИЕ
Татьяне Ребровой
Над Суздалем чёрным, седым, золотым,
На сводах небесного круга
Кислотные ливни зависли как дым…
Спасёмся, вцепившись друг в друга!
К стенам монастырским стремится трава,
Не веря отравленным рекам.
Но мы на любовь не теряли права
В набегах жестокого века.
Любовь замурует нас в келье вдвоём,
Сюда не доносятся звуки
Над вечным покоем, под вечным крестом
Мгновенно созревшей разлуки.
Тянусь к твоему потайному огню
В глубоком разрезе рубахи.
Ты голову держишь в ладонях мою,
Как будто спасаешь от плахи.
Вопьюсь в твои губы обугленным ртом
Под шорох космической вьюги.
Уже и отпеты в ночи вороньём,
Спасёмся, исчезнув друг в друге!
* * *
…Там первыми, за гранью мира,
Вступают на смертельный круг
Комбат, похожий на Шекспира,
С лицом Вольтера политрук.
Немногим выпадет таланта
Прожить хотя бы сорок лет.
И Пушкин в форме лейтенанта
Падёт, роняя пистолет…
Дребезжащий
Дребезжащий
Книжный ряд / Библиосфера / Литпрозектор
Трапезников Александр
Теги: Мария Галина , Автохтоны
Мария Галина. Автохтоны. – М.: АСТ, 2015. – 351 с. – 2000 экз.
Передать суть этого романа довольно сложно, как если бы попытаться ухватить блуждающий огонёк на болоте. Да и опасно: можно увязнуть в словесной тине, и тогда прощайте, все привычные смыслы жизни, здравствуй, загробный ил. А уж разгадать тайны повествования и вовсе невозможно. Поскольку они так щедро разбросаны по страницам, как зерно в кормушке для кур. И чем их больше, тем они привычнее. Остаётся только клевать и не задаваться вопросами. А ведь ещё древнегреческая мудрость гласит: человек есть то, что он ест. Поэтому выбирайте себе экологически чистую пищу, а не генно-модифицированную. Но я думаю, что и сам автор не знает ответа на вопросы, которые предлагает в курятнике. Всё условно, зыбко, подёрнуто мифами сознания с лёгкой потусторонней дрожью.