Дребезжащих в сознании и разрушающих его, добавлю я.
Безымянные и родные
Безымянные и родные
Книжный ряд / Библиосфера / Объектив
Уткин Константин
Теги: Александр Лысков , Красный закат в конце июня
Александр Лысков. Красный закат в конце июня. М.: Издательский дом «Сказочная дорога»; Архангельск: Библиотека журнала «Двина», 2014. – 520 с. – 500 экз.
Каждый писатель живёт мечтой о своей главной книге. О своей лебединой песне, после которой можно замолчать с чувством выполненного долга. Которая пишется на одном дыхании, точнее – на вдохе, и так легко и точно, что практически не требует правок.
Понятно, что эти мечты разбиваются о серую глыбу будней – суета повседневных дел засыпает мелким мусором самые грандиозные планы, от которых не то чтобы совсем отказываешься. Нет, просто переносишь и переносишь на ближайшее, но совсем неопределённое будущее.
Александр Лысков, автор книги «Красный закат в конце июня», как мне кажется, главный труд своей жизни завершил.
Все линии романа сведены воедино, завершены. Впрочем, речь идёт даже не о сюжетных линиях в привычном понимании этих слов, скорее о пёстром и причудливом рисунке бытия.
При этом писатель берёт на себя труд и смелость заглянуть в такие глубины тёмного прошлого, что проверить подлинность описанных событий не представляется возможным. Да, примерно мы знаем, что в таком-то временном отрезке на такой-то территории жили такие-то племена. Очевидно, что как-то они меж собой контактировали. Конечно, у них было какое-то хозяйство. Но всё теряется в тумане – лишь до открытия первой страницы. Начинаешь читать и понимаешь, что раздвинуты временные границы, и прошлое – совсем дремучее прошлое – оказывается на расстоянии вытянутой руки. С его землянками, берестяными туесами и буйной лесной жизнью. И языческие корни, которые, несмотря на коросту цивилизации, всё-таки есть в каждом человеке, сразу оценивают этот текст как верный.
Создание исторического романа имеет ряд сложностей чисто лингвистического свойства. Все понимают, что мы способны понять речь наших предков, живших сто лет назад в крупных городах. Деревенские же диалекты воссоздать сложнее.
Как тут быть писателю? Задача не из лёгких, и мало кто за неё способен взяться. Лысков решился, и, на мой взгляд, свою задачу он выполнил. Нельзя сказать, что текст читается легко, но беглость восприятия в художественном произведении не всегда хороша. Точно так же нельзя сказать, что в нём не хватает образов или особенностей, присущих праязыку. Нет. Александру Лыскову удалось найти золотую середину между доступностью для понимания современного человека и совершенно несовременной художественной сложностью.
Отдельно стоит остановиться и на самой идее романа. Посвящён он деревне. Каждая историческая веха в романе показана через самые разные судьбы людей.
Можно сказать, что через героев показана история места – как тихая глубинка постепенно превращалась в крупное село, а потом – в зарастающие подлеском развалины.
Герои книги тоже выбраны своеобразно – от первых священников, принёсших христианскую веру языческим лесным племенам, до бродячих скоморохов, высмеивающих всё и вся, а особенно – чёрные рясы. От первых земледельцев, рыхлящих землю лосиным рогом, до крепкого хозяина, покупающего сложные немецкие сельскохозяйственные машины.
И по всему роману рассыпаны приметы, поверья, былички, заговоры и прочие приметы язычества.
Авторская любовь к тем, кого он описывает, чувствуется в каждой фразе. Нам, зачастую не знающим своих корней, страшные встряски прошлого века обрубали родословные. Такое отношение к безымянным героям может показаться даже избыточным. Но потом понимаешь: именно из безымянных, никому не известных при жизни и уж тем более после смерти, работяг и состоит Россия. И каждый из них достоин памяти.
Пятикнижие № 48
Пятикнижие № 48
Книжный ряд / Библиосфера
ПРОЗА
Ольга Нацаренус. Иная вечность: Избранное. – М.: ИСП, 2015. – 144 с. – 1000 экз.
Вся эта книга построена на тончайшем ощущении русской зимы. Нет, она, конечно же, не вся о зиме, она о том скрытом покое, о том сосредоточенном мире, который свойственен местам, где зима много длиннее других сезонов. Казалось бы, автор идёт по не очень перспективному пути, помещая под одной обложкой и стихи, и прозу. Однако при чтении понимаешь, что дело здесь не в желании навязать читателю все свои творческие экзерсисы, а в неком интонационном единстве, в создании многообразной картины авторского мира. Приятно удивляет, что Ольга Нацаренус обладает высоким стилистическим мастерством, бережно относится не только к словам, но и к чувствам, которые они вызывают. Её прозаическое дыхание ничем не стеснено. Она не гонится за издательскими стандартами, а её главная творческая задача – это художественное воплощение действительности, которая её окружает. Книга будет интересна тем, кто любит неспешное чтение, кто не стремится всеми силами почерпнуть из книги нужную информацию, а хочет просто окунуться в атмосферу найденной гармонии и потом решить, сколь долго в ней оставаться.