Но полюбившиеся многим персонажи, история их жизни, плотно вплетённая в историю страны, вышли за пределы страниц книги. Это особенно ярко показал литературный конкурс «Время жить!», в котором писатель совместно с издательством предложил участникам самостоятельно продолжить линии жизни героев романа. Полученный отклик дал понять, что читателям стали не безразличны судьбы каждого из главных персонажей книги, перед которыми жизнь ставит непростые задачи уже в новом веке.
«Время жить!» – этот девиз вынесен и на обложку заключительной книги романа. В отличие от пяти предыдущих («Утерянный рай», «Непуганое поколение», «Благие пожелания», «Вихри перемен», «Волчьи песни») заглавие финальной части романа звучит оптимистично. Книга увидит свет в начале будущего года, а пока «ЛГ» публикует отрывок из неё.
Дело, которому Дубравин посвятил себя, постепенно ширится и растёт. И коллектив подобрался хороший. Журналисты и дизайнеры, рекламщики и распространители – все сплошь молодые, живые, энергичные люди. Одна проблема – теснота в офисе, который расположился в районе частных домов.
Собственно, это и не настоящий офис, а просто двухэтажный жилой дом, в котором людей, как в бочке сельдей.
Но это всё временно. У него в сейфе уже лежит «зелёнка» – свидетельство о государственной регистрации на недвижимость – на отличное четырёхэтажное административное здание, приобретённое издательским домом «Слово» у авторемонтного завода. И Дубравин, разглядывая план нового офиса, прикидывает, как бы ему разместиться со своей свитой.
За этим занятием его и застал директор «Слова» Сергей Чернозёмов. Он зашёл в закуток, где пристроился «хозяин», и сразу в этой малюсенькой комнатке под крышей им двоим стало тесно. Сергей, здоровенный, под два метра, атлетически сложенный черноволосый и черноглазый тридцатилетний мужик, присел на краешек стула напротив шефа и стал торопливо говорить:
– Александр Алексеевич! Понимаете, какое дело! Я вчера ходил в наш новый офис к арендатору, который сидит в нашем здании, чтобы договориться с ним о выезде. Ну, сказал ему, что мы, мол, купили здание у завода…
– А кто там сидит? – уточнил Дубравин.
– Там размещается начальник областной гражданской обороны генерал Кутрияков со своим штабом.
Дубравин присвистнул:
– Ну, и что?!
– А он мне выдал в ответ: «Никуда мы выезжать не будем!»
– Это как?
– Я ему показал документы. Купчую, бумагу о регистрации сделки, копию «зелёнки».
– А он? – Дубравин уже начал терять терпение и злиться на мнущегося директора.
– А он заявил: «Мы здесь власть! Законы писаны для вас. А мы что хотим, то и делаем!»
– Они что, совсем охренели?! – Дубравин даже слегка очумел от такого разговора. – Мы же это здание купили. Деньги заплатили заводу. И немалые деньги.
Вечером он сидел у себя на квартирке и размышлял над услышанным. И никак, ну никак это не укладывалось у него в голове. Какой-то штатский генерал от гражданской обороны. Тыловая, разжиревшая на казённых харчах крыса ставит себя выше закона, порядка и вообще здравого смысла. Ему, человеку, прибывшему из центра, прошедшему непростой путь, невдомёк, что российская провинция отстала от Москвы навсегда. Менталитет, нравы, порядки здесь сохранились ещё те, советско-феодальные. И «красный пояс» – это не красивая лингвистическая метафора, а реальность, в которой живут миллионы людей. А власть, которая якобы должна продвигать в жизнь реформы, сама нуждается в реформировании и смене поколений.
«Что ж здесь за нравы такие?» – думал он, разглядывая по телевизору местные новости, в которых новый, недавно избранный губернатор вещал о своей программе подъёма сельского хозяйства области.
Дубравин знал, что область эта была славна ещё недавно своими заводами. Теперь ничего этого нет и в помине. Когда искал офис, ему довелось посетить несколько таких знаменитых в прошлом производств. Был он на бывшем станкостроительном заводе, который поставлял уникальные механизмы в сорок стран мира. На погибшем экскаваторном был. Шинном. Телевизионном. Везде его встречали разруха и запустение. Особенно поразили руины молочного комбината.
«Как же так?! – думал он. – Ладно, может, экскаваторы или самолёты наши неконкурентоспособны, не того качества, не той цены. Но ведь кефир и молоко нужны всегда и всем. Каждый день. Так почему же стоят в рядок эти ржавые автомобили-молоковозы со спущенными шинами?! Как они-то могли не вписаться в рыночную экономику?»
Много таких вопросов задавал он себе по ходу поисков. И никак не мог понять. Почему? Кто? Каким образом? Без войны, стихийных бедствий довёл страну до такой вот разрухи? Вроде все старались во благо. И говорили о хорошем. Свободе, развитии, инновациях. А результат налицо. И теперь на руинах поднялись вот такие вот князьки, которым ни закон, ни порядок не писаны.
Дубравин впервые столкнулся с такой невероятной наглостью и хамством. Поэтому в первую очередь решил заручиться поддержкой и советом бывшего хозяина, продавшего им здание. Директора авторемонтного завода. Может, он чем-то сможет помочь в борьбе со своим арендатором.
Старинный серый квадратный «вольво», давно утративший свой лоск, остановился у зелёных обшарпанных металлических ворот авторемонтного завода. Они зашли на проходную за пропуском. И очутились в помещении с непременными атрибутами такого рода предприятий. Железными вертушками, калитками, окошками, где выписываются бумажки-пропуска. И непременными строгими бабусями-вахтёршами в зелёной униформе.
Через пару минут, судя по всему, потраченных на звонки с проходной, они проникли на территорию завода. И надо сказать, на довольно обширную территорию.
«Это надо же иметь такой огромный кусок земли прямо в городе! – оценил намётанным глазом местоположение Дубравин. – В столице уже давным-давно его бы застроили торговыми центрами и жилыми домами. А тут ещё, как говорится, и конь не валялся. Всё сохранилось в первозданном виде. Зелёные дорожки, питьевые фонтанчики, беседки для перекуров, бюст Владимира Ильича посреди заводского сквера».
Дубравин привык к тому, что у него в приёмной всегда есть люди. И очень удивился тому, что, кроме пожилой некрасивой секретарши, одетой в длинную помятую юбку, здесь никого не было. Она позвонила шефу. А затем провела их в директорский кабинет, обставленный в советском стиле. Просто, дёшево и сердито. Столы, стулья, кресло, портреты президента и премьер-министра, пыльные бумаги. Ни ковров, ни красивой мебели, ни дорогостоящей электронной техники.
Директор встретил их радушно. Это был высокий седеющий мужчина с нездоровым цветом лица и набрякшими мешками под глазами.
«Явные проблемы с почками», – подумал Дубравин. Директор рассадил своих гостей в неудобные кресла. Достал откуда-то из сейфа три пузатеньких напёрстка и грушевидную бутылку коньяка. Капнул в рюмки коричневую жидкость.
В кабинете сразу пахнуло терпким напитком.
Дубравин взял рюмочку. А Чернозёмов, сославшись на то, что он «за рулём», отказался. Обошёлся минералкой.
Чокнулись. Выпили за знакомство. И Дубравин рассказал Ивану Петровичу Савостьянову случившуюся историю.
Старый «боец за собственность» внимательно оглядел своих молодых партнёров и начал рассказывать историю того, в какой борьбе ему довелось поучаствовать, когда происходила приватизация этого и других предприятий. Сколько наездов он пережил, в каких передрягах побывал.
Дубравину рассказывали, что Савостьянов в своё время, когда фабрики и заводы начали загибаться, был назначен внешним управляющим нескольких таких предприятий – банкротов. Он собрал, скупил акции дышащего на ладан производства. И запустил в работу, став, таким образом, владельцем крупного актива. Но Александр не представлял себе, насколько ожесточённой, беспощадной была борьба.