Поэзия – язык, которым Бог говорит с человеком.
Воздействие художественного произведения на читателя может проявляться в разных формах: в заучивании наизусть целых текстов и актуализации их в соответствующих обстоятельствах; в сочинении к ним музыки и исполнении их в вокальном формате; в использовании строк из любимых текстов в качестве эпиграфов к произведениям любого рода и жанра; в создании научных работ разного типа, интерпретирующих особенности поэтики прецедентного текста, и др.
Далее – рефлексии и медитации о месте личности и поэзии Анны Ахматовой в духовном пространстве моего – восьмидесятилетнего – бытия.
В учебных программах филологических факультетов моих студенческих лет (1952–1957 гг.) имя А. Ахматовой не значилось по понятным причинам: прошло только шесть лет после 1946 г. Моя «встреча» с А. Ахматовой произошла в 1978 г., когда мне с большим трудом удалось достать сборник «Стихотворения и поэмы», вышедший в свет в Ленинградском отделении издательства «Советский писатель» в 1976 г. (В те годы такие книги в свободную продажу не поступали: их можно было приобрести с большой переплатой или по блату в обкомовских и горкомовских книжных лавках.)
С тех пор и до сего дня поэзия Ахматовой занимает особое место в моей духовной жизни. Анна Ахматова – м ó й Поэт. И, конечно, я могу назвать любимые стихи, которые знаю наизусть и периодически, по случаю, читаю: «Тебе покорной? Ты сошёл с ума!...»; «Мне ни к чему одические рати…»; «Долгим взглядом твоим истомлённая…»; «Это просто, это ясно…»; «Разрыв»; «Ржавеет золото и истлевает сталь…»; «Что войны? Что чума? Конец им виден скорый…» и др. С каждым из этих стихотворений связан свой клубок ассоциаций, прошивающих, пронизывающих мою жизнь и придающих ей особую, сокровенную, «ахматовскую» окраску.
В очередной мой приезд в Ленинград (1988 г.) я попросила коллегу съездить со мной в Комарово. Запомнились Будка, низкая надмогильная плита с чёрным железным крестом и высокие сосны, уходящие в вечное небо.
30 июня – 5 июля 2003 года в Санкт-Петербурге состоялся X Международный конгресс МАПРЯЛ «Русское слово в мировой культуре», в работе которого я тоже приняла участие – выступила с докладом «Русский дискурс в речевой деятельности крымских татар». После окончания работы участникам конгресса были предложены на выбор разные экскурсии. Я выбрала Фонтанный Дом. Услышала в записи голос Анны Андреевны: она категорично, с неодобрением говорила о Наталье Гончаровой. И очень поразил меня почему-то небольшой сундук в коридоре, на котором после освобождения из лагеря спал Лев Гумилёв.
Стихи я начала писать поздно. «Подражание Ахматовой» с эпиграфом из её раннего стихотворения было вторым по счёту моим сочинением.
Подражание А. Ахматовой
И в тайную дружбу...
Походкою лёгкой вошла.
А. Ахматова
И в тайную дружбу вступила,
И в тёмные очи глядела.
По нимбу волос серебристых
Рукой осторожной прошлась.
И сердце моё трепетало –
Рука твоя властно и нежно
С моею рукою сошлась.
Москва, 1977
А далее – только ахматовские эпиграфы:
О, как весело мне думать,
Что тебя увижу я!
А. Ахматова
Первобытное, древнее чувство,
Оторвав от привычного быта,
Закружило меня, заметало
По дорогам дальним земным.
Только б мне к тебе прикоснуться,
Окунуться в твои объятья,
И испить твоего дыханья,
И в глаза твои заглянуть!
Всё оставлю и всё заброшу,
Всё забуду и переиначу!
Ничего мне теперь не нужно.
Только – ты – позови – меня!
Самарканд, 1981
* * *
Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда...
А. Ахматова
Как глаза твои жадно глядели
В тёмно-серые очи мои!
Как легко мои руки взлетели
На тяжёлые плечи твои!
Но безрадостна и бескрыла
Эта встреча с тобой была.
И я с горечью уронила
Два измятых тобой крыла.
Самарканд, 1981
* * *
Вечерний и наклонный
Передо мною путь.
А. Ахматова
Если б те, кого встречала я на жизненных дорогах,
Мне бы просто улыбались иль махали бы рукой,
Я б, наверно, не грустила, я бы вовсе не вздыхала,
Стала б чаще улыбаться и весёлою была.
Если б те, кого учила я премудростям науки,
Мне хоть изредка звонили и справлялись о делах,
Я бы вовсе не грустила, может, даже не болела,
Я бы чаще улыбалась и здоровою была.
Если б тот, кого любила, позвонил мне в день рожденья,
Позвонил бы и здоровья от души мне пожелал,
Я бы сразу улыбнулась, я бы больше не сердилась,
Я б забыла все обиды. Мне бы легче стало жить.
Если б тот, кого рожала в муках, нянчила, растила,
Мне бы чаще улыбался, резких слов не говорил,
Я б не плакала ночами, днём бы тяжко не вздыхала,
Я бы тоже улыбалась и счастливою была.
Если б те, кого встречала…
Если б те, кого учила…
Если б тот, кого любила…
Если б тот, кто родился ´ …
Тех я больше не встречала.
Те меня давно забыли.
Тот уже ушёл из жизни.
А мой сын – всегда со мной.
Симферополь, 2012
И последнее моё стихотворение, так и названное:
Ахматовское
«Вечерний и наклонный
Передо мною путь».
Пора остановиться.
И время отдохнуть.
Те трудные дороги
Достойно я прошла.
Подведены итоги.
Завершены дела.
А сердце неустанно
Стучит в моей груди.
Как будто говорит мне:
«Живи, не уходи!»
Симферополь, 2013
Примерно в те же годы поэзия Анны Ахматовой начала входить в мой духовный мир и опосредованно – через стихи моего многолетнего корреспондента, русиста-филолога, доцента Андижанского педагогического института Израиля Моисеевича Ландсмана (родился 4 февраля 1926 года, скончался 9 марта 2007 года в Кливленде, США).
Он был прекрасным знатоком русской (и не только) поэзии XIX–XX веков, но особенно выделял А. Ахматову. Вот как он сам написал об этом в маленькой заметке «Несбывшаяся встреча. Из воспоминаний филолога», напечатанной в газете «Андижанская правда» от 29 августа 1987 года: