2014
Одно из мнений
Удивительно, ей-богу!
Замечаем ли мы сами,
Что идём сегодня в ногу
С нашими врагами?
С теми, чьи темны делишки?
С теми, кто взломал Советы?
С теми, что на телевышке
Ниже пояса раздеты?
Кто вредит Стыду и Миру?
С кем доселе не шагалось?
Чьих подсказок по эфиру
Опасаться полагалось?
Кто всечасно открывает
Неприятелю ворота.
Кто реликвии взрывает –
(Под другого под кого-то!)
Кто на тлеющем обломке
Может жить и кушать вкусно.
Кто – в арабских странах –
съёмки
Монтажирует искусно…
Кто к майдану рвётся жадно
Русофобскому. А также –
Регулярно и злорадно
Окровавливает хаджи!..
Ни с единым постулатом
Этих извергов – не споря;
Геббельсам и геббельсятам
Подарив доверья море;
Распалясь; не задаваясь
Ни вопросами, ни снами, –
Почему кого-то – злыдни
Ненавидят… вместе с нами?
А кого не терпят злыдни –
Это, верно, неспроста ведь?
Так зачем же – битву с кем-то,
(Битву с кем-то и зачем-то)
Им самим не предоставить?
Но задиры, как ни странно,
Не стремятся в гущу драки.
Только стравливают страны
Да усиливают враки.
Только ревностней ликуют,
Не тая восторгов грубых,
Если наши – атакуют
ИМ немилых, ИМ нелюбых…
II
Веря лжи, вчера которой
Мы противились хоть как-то;
В ногу шествуя с конторой
Перевёрнутого факта;
Соглашаясь – по накату
Въехать в рай на крокодиле, –
Очень жаль! – но супостату
Мы на диво угодили!
III
Зря искал араб защиты
У славянской Аэлиты.
Попирая все лимиты,
Крокодил ползёт упрямо…
Чтоб одни лишь ваххабиты
И остались от Ислама!
Пой, гармошка!
Смейтесь, дети…
Пролетят мгновенья эти…
Страны стихнут покорённо…
И останется на свете
Только ПЯТАЯ КОЛОННА.
Октябрь – декабрь 2015 г.
Рыночная
лирическая
Радости Рынка ещё
не воспеты.
Надо бы нам успевать
воспевать
Даже такой, на котором…
газеты
Нам передумали продавать!
Вот он каковский –
Рынок московский!
Прелести Рынка особенно броски
Там, где от логики нет и следа;
Кто-то – у нас из-под носа –
киоски –
Фьють! – и угнал неизвестно
куда…
Вот он каковский –
Рынок московский!
Время летит…
И, наверное, скоро
(Через недельку вернее всего)
Все мы начнём вспоминать
киоскёра,
Как экзотическое существо, –
Редкое, значит!
Ладно – газеты…
КЛАССИКА, ГДЕ ТЫ?
КТО ТЕБЯ ПРЯЧЕТ?!
Нам бы на фоне декабрьской
пороши
И заколоченных библиотек –
Сбросить хандру! –
И пойти – В КНИГОНОШИ,
Как в золотой
девятнадцатый век.
Почва пахнет перегноем
Почва пахнет перегноем
Литература / Литература / Эпоха
Палиевский Пётр
Теги: Вадим Кожинов
15 лет назад не стало Вадима Кожинова
Вадим Кожинов – это, несомненно, своего рода эпоха в литературоведении и критике. Умение глубоко погружаться в материал, точность оценки и острая наблюдательность, честность взгляда на современный литературный процесс – всё это свойственно было Кожинову. Написал он более 30 книг, основные работы посвящены вопросам теории литературы, поэзии, истории России. Многие критики особо выделяли книгу Кожинова «Тютчев». Именно Кожинов добился публикации трудов М.М. Бахтина «Проблемы поэтики Достоевского» в 1963 году и «Творчество Франсуа Рабле» в 1965-м, принял активное участие в их изучении, немало сделал для популяризации поэзии Николая Рубцова.
Вадим Кожинов писал много, быстро, размашисто и ко многому потом предпочитал не возвращаться. Неутомимый спорщик, он к тому же редко удерживался от неизбежного в таких случаях «кто кого», что, наверное, могло уводить от сути дела. Известно, как он любил поставить собеседника перед каким-нибудь намеренно ошарашивающим перекосом темы, чтобы сбить того с подготовленных позиций; как он начинал вдруг разъяснять какому-нибудь оппоненту то, что тот за несколько секунд перед тем сам обосновывал и его убеждал; как, случалось, он привлекал к себе сторонников, неумеренно вознося их достоинства, по существу, готовя им неминуемое крушение и запоздало-бесполезное протрезвление. Коллеги по критическому цеху называли эту его способность провокационной (например, Л. Аннинский в юбилейной заметке «ЛГ»), и нельзя не согласиться, что она, помогая самому Кожинову, действительно мешала прояснению вопроса вообще и для всех. Были к Кожинову и более серьёзные претензии, так сказать, стратегического свойства, в том числе среди критиков, как считалось, общего с ним круга, например, у В. Бушина, Т. Глушковой, В. Сахарова и др.