– Как она называется?
– «Муля, кого ты привёз?» После неё появились «Мои мужчины», тоже на документальном материале. Только сегодня я закончила книгу «Маленькое одолжение».
– И о чём же она?
– Складывается автобиографическая трилогия. Это всё мои воспоминания, моя жизнь как бы в моментальной съёмке, как будто снято на «Полароид».
– Вы свою литературную судьбу считаете счастливой? Лучшая книга уже написана?
– Какая лучшая – трудно сказать. Лучшей всегда кажется та, что ещё не написана.
– То есть ваш «магнум опус» впереди?
– Нет, я подобное писать не собираюсь. Просто сейчас у меня идёт такой период, когда всё, мною написанное, в какие бы формы это ни выливалось, имеет очень высокую степень мастерства.
– Кажется, вы эту планку давно уже взяли. И стабильная востребованность у читателей – тому подтверждение.
– Конечно, читатели – мои ангелы. Но ведь и от себя никуда не деться. Я ориентируюсь на свой уровень. Такой сам себе критик. Мне всегда ясно, что и как у меня написано.
– Скажите, по сравнению с советским периодом сейчас писателям сложнее? Понятно, что нет прежних привилегий, не выдают дачи и путёвки в санатории, не возят по стране. Но не утрачен ли, что важнее, статус «властителя дум»?
– Перефразируя Евтушенко, скажу, что сейчас «поэт в России меньше, чем поэт». А что касается бытовой стороны вопроса, то если раньше я ездила в дома творчества, то теперь в Италию, на термальные воды, там лучше.
– В чём вы видите своё писательское предназначение? Как вы себя позиционируете – как хорошего рассказчика или есть некая сверхзадача?
– Сразу вспоминается портрет актрисы Ермоловой: стоит важная дама, спину выпрямила и позиционирует. Я себя никак не позиционирую, просто я без своей работы жить не могу. И не сомневаюсь в том, что пишу хорошо. Сверхзадача есть у каждого писателя, он ведь в какой-то степени проповедник, он проповедует своей «пастве». Я стараюсь это делать интересно, иначе «паства» разбежится. Поэтому я пишу с юмором, чтобы люди стояли и слушали. Так и происходит: стоят и слушают.
– Кто на вас, как на прозаика, оказывал влияние?
– Я вам скажу. Вначале, когда ещё в школе училась, зачитывалась Чеховым. От «Поединка» Куприна просто сходила с ума, нравился ранний Алексей Николаевич Толстой. А сегодня среди моих любимых писателей – Сергей Довлатов, Фазиль Искандер, Александр Володин, не только его драматургия, но и проза, у него есть замечательные воспоминания «Заметки нетрезвого человека».
– Как вы относитесь к понятию «женская проза»? Не обидно, что ваше творчество иногда причисляют к этому направлению?
– А почему мне должно быть обидно, женщины разве не люди?
– Но имеет ли смысл делить литературу по гендерному признаку?
– Имеет-имеет. Женская проза – нечто совсем другое, чем мужская. Разница вот в чём: женщина сделана Богом для продолжения рода, и её интересует всё, что вокруг этого. А мужчина мыслит глобально, у него другие темы.
– В отличие от ваших коллег – от той же Улицкой или Дины Рубиной – фамилия Токарева в премиальных списках не мелькает. Почему?
– Когда выходит моя книга, она довольно долго стоит на первом месте по продажам. И мои гонорары в разы больше, чем премии литературных конкурсов. Так что равнодушие критики для меня проходит безболезненно. А почему меня нет в премиальных списках – вопрос не ко мне. Я же не могу сама позвонить какой-нибудь Ивановой и спросить: Наташа, почему вы меня игнорируете?
– Какие у вас отношения с коллегами-писательницами?
– Рубина – настоящий мастер слова. Её отец говорил: «Тебя похоронят на Новодевичьем кладбище». Я думаю, что лет через пятьдесят так и будет. Правда, она живёт в Израиле. Но по такому престижному поводу может поменять адрес. А что касается Петрушевской, я могу читать её бесконечно. Она, по-моему, самая-самая из нас. Близка к гениальности. Я очень люблю талант своих коллег и никому не завидую. Всем места хватит.
– А как вы относитесь к вручению Нобелевской премии Светлане Алексиевич?